Тун. Лето в розовом городе - [21]

Семь рабочих дней, тысячи обработанных фотографий и хронический недосып сделали меня похожей на персонажей Тима Бёртона. С той разницей, что я была безгранично счастлива.

Новая неделя должна была начаться с долгой поездки в монастырь Татев. Лусо часто упоминала о нем, призывая туристов обязательно посетить это место. Раньше туда ссылали провинившихся служителей Господа, чтобы суровые условия подтолкнули их к скорейшему переосмыслению своих грехов. Но один священник перебрался туда по собственной воле. Он принадлежал к высшей церковной иерархии, но отказался от блестящего будущего, став душой и сердцем монастыря, а впоследствии и живой легендой.

Я много думала о нем. Всякий раз, стоило мне оказаться возле очередного храма, я замирала у входа, не смея войти. Мне казалось, что даже стены чувствуют, что я им не верю. Имела ли я право ждать благословения священника? Я не хотела верить в существование Бога, потому что в этом случае мне был уготован единственный путь – вниз.

Вглядываясь в недопитую чашку, я вспоминала недавний разговор.

– Тигран!

– Да? – спросил он, не отрываясь от компьютера.

– Ты веришь в Бога?

Его руки замерли на клавиатуре. Он обернулся.

– А сама что думаешь?

– Я первая спросила!

Мерцание монитора подсветило его улыбку.

– Человеку нужна вера. В Бога, в науку, в себя – неважно. Так мы устроены.

– Я не знаю, во что верю.

– Это не знают, а чувствуют. Давай договорим после поездки в Татев.

– О чем ты думаешь?

Я уставилась на бабушку.

– Я… Ничего особенного. Через три дня мы поедем в Татев.

Это направление вел Андо – единственный, кто меня не принял. Попытки Тиграна и уговоры остальных не увенчались успехом – к презрительному выражению лица коллеги присоединилось издевательское хмыканье.

Словно подслушав мои мысли, бабуля спросила:

– Ты поладила с Андо?

Я старательно жевала, представляя, как откусываю голову этому типу.

– Нет. Он ведет себя так, как будто я дышу его воздухом!

Бабуля улыбнулась, слегка покачав головой:

– Дай ему время.

Она верила, что вскоре мы будем как мед и масло – в ее представлении именно такими должны быть идеальные отношения между людьми. Хотя мне хватило бы элементарной вежливости. Я училась смирению, ведь раньше ни один человек не мог даже косо взглянуть на меня без риска для собственного здоровья.

Закончив чаепитие, мы с бабушкой пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам, унося с собой свои вопросы и тревоги.

Парни сидели на краешке моей кровати, молодые и красивые, как в ту роковую ночь до аварии. Один из братьев, Денис, улыбнулся мне, будто только и ждал, когда я проснусь. Второй, Ваня, был поглощен видом из окна.

– Что вы тут делаете?! – вскрикнула я, натягивая одеяло до подбородка.

Ткань скользнула по телу, и я с удивлением обнаружила, что спала голой. Впервые за всю жизнь.

– Ждем, – не переставая улыбаться, ответил Денис.

– Меня?

Его звонкий смех ворвался в спящий дом. Я прислушалась, не разбудил ли он кого-нибудь, – не хватало еще, чтобы меня застали нагую в компании двух парней!

– Нет, тебе еще рано. Мы ждем другую, вот ей уже пора.

– Давно пора, – не оборачиваясь, проворчал Ваня.

На улице раздался сильный удар. Мы с Денисом одновременно вскочили.

Глава 19

1961 год

Последний вечер будущих историков подходил к концу. Большинство выпускников, кому посчастливилось обзавестись семьями в промежутках между сессиями, давно покинули ресторан «Арарат». Неразлучные Наира, Рузанна, Маник и Ануш, подталкивая друг друга, проверяли свои чары на молодом официанте.

– Не могли бы вы принести нам кофе? – кокетливо попросила Маник.

– Да, конечно! Соворакан?[26]

– Им – без сахара.

– А вам?

– Индз нман кахцр![27]

Щеки молодого человека запылали.

– Хима[28].

Ануш оглянулась. Среди оставшихся студентов она заметила энкер[29] Маркарян, которая переходила от одного к другому, останавливаясь ровно настолько, насколько того требовал этикет. Маркарян была блестящим преподавателем и всегда соблюдала субординацию, но ходили слухи, что она может предсказывать будущее по кофейной гуще.

Маник решила во что бы то ни стало узнать свое. Точнее, хотела убедиться, что все пойдет по намеченному плану: она выйдет за богатого иностранца и уедет с ним из Армении, в которой, как ей казалось, было слишком много табу. За годы учебы светловолосую красавицу не раз пытались украсть, но воображаемый иностранец не позволял ей принять чье-либо предложение.

– А если она уйдет?

– Я побегу за ней! – воскликнула Рузанна. – Мне нужно спросить…

– Да женится он на тебе, – закатила глаза Наира. – Для этого не нужны гадалки!

Действительно, все, о чем мечтала Рузанна, – это выйти замуж за Ишхана. Он уехал на заработки и обещал вернуться к ее выпускному, но почему-то не приехал. Она не подавала виду, но душевную тревогу могли успокоить лишь вести от любимого.

Наира искренне недоумевала, почему подруга страдает: мечты Рузанны о будущем были настолько банальны, что просто обязаны были сбыться. Сама же она планировала со временем занять высокую должность, чтобы помогать своему народу, и ранний брак не входил в ее планы.

А пышнотелая Ануш, приехавшая учиться из глухой деревни, думала, как отсрочить, а лучше вообще отменить свое возвращение домой. Ей вовсе не хотелось погрязнуть в тяжелом сельском быте, но еще больше ее пугал жених, которого ей выбрали родители. Он был старше на двадцать лет, имел двух дочерей и процветающее хозяйство. Ей предстояло занять место его покойной жены.