Тун. Лето в розовом городе - [15]

– Люблю людей твоего типа, – улыбнулся он.

– Это каких?

– Не умеющих врать. У тебя все написано на лице.

О нет! Но, видимо, и эта моя реакция тут же отпечаталась на лбу, потому что Тигран рассмеялся в голос.

– Я угощу тебя своим самым любимым блюдом!

– Не думаю… – начала было я, однако он мягко, но настойчиво перебил:

– Перестань.

Я не сразу вспомнила, что у нас не принято, чтобы женщина платила за себя, если рядом мужчина. Вздохнув, я пожала плечами в знак полной капитуляции. Браво, Мариам!

В это время официант бегло рассказывал туристам о тонкостях национальной кухни.

– Здесь все знают английский? – удивилась я.

– Молодые – да. Русским владеют хуже, но английский у нас на уровне.

– Надо же!

– А ты думала, тут в пятнадцать насильно выдают замуж и ни тебе образования, ни тебе выбора?

– Да… – призналась я.

Тигран беззлобно хмыкнул и взглянул на часы. Я заметила, что делал он это очень часто. И много курил. Мне нравились его привычки, все до единой.

Ереван был раем для курильщиков – курить разрешалось когда угодно и где угодно, от кафе до салонов красоты. Но на улице с сигаретой можно было встретить только мужчин, женщины не делали этого прилюдно. Впрочем, как и все остальное. Жить, тщательно скрывая грехи, было чем-то вроде национальной привычки. Мне это напоминало ухоженный фасад какого-нибудь особняка, в котором процветает притон. Обычное дело для любого консервативного общества.

У меня вдруг резко пропал аппетит, и чудесные ароматы, призванные будоражить рецепторы, возымели обратное действие – к горлу подкатила тошнота. Я залпом осушила стакан холодного тана, продолжая недоверчиво коситься на рулетики из баклажанов, салат со странным названием «Табуле», долму, овощи, сыр и зелень. Но если все эти блюда я хоть раз, но пробовала, то сложенные друг на друга тонкие лепешки с размазанным по ним фаршем я видела впервые. Вишенку на этом мясном торте заменяли лимонные дольки.

– Как пицца для нищих, – заметила я.

Тигран, пожелав всем приятного аппетита, как раз пытался перетащить пару лепешек в мою тарелку.

– Так и есть, – согласился он. – Самые популярные в мире блюда придумали бедняки. Итальянцы – пиццу, французы – луковый суп, русские – солянку, армяне – хаш. Все эти блюда проделали путь от глиняных горшков до фарфоровых тарелок.

Он свернул лепешку и протянул мне:

– Ешь!

Из его рук я была готова принять даже яд. Фарш оказался сочным и острым, тесто – хрустящим и свежим. Вместе с таном они составляли идеальную пару. Под окружавший меня со всех сторон аппетитный хруст я съела три лепешки.

– Вкусно?

– Очень!

– Тогда в следующий раз от ламаджо перейдем к луковому супу.

Я не поверила своим ушам:

– В следующий раз?

В детстве я обожала Джонни Деппа и нередко представляла, как мы сталкиваемся на каком-нибудь званом вечере. Он – в стильном костюме, я – в роскошном платье, подчеркивающем умопомрачительную фигуру. Такую, чтобы потерять голову с первого взгляда. Теперь же наша встреча с Джонни казалась убогой фантазией в сравнении с перспективой вновь увидеться с Тиграном.

– Да. Если не будешь врать мне. Уверен, ты сможешь!

– Очень многие с тобой не согласятся. – Прошлое не позволяло мне строить иллюзий.

– Меня не интересуют многие. Ты лучше, чем хочешь казаться. Есть две вещи, в которых я никогда не ошибаюсь.

– И что это?

– Еда и люди.

– О чем вы говорите? – наконец не выдержал сидящий напротив американец, давно наблюдавший за нами.

– О еде! – быстро ответила я, успев похвалить себя за то, что не пришлось врать. Ну почти. – Тигран сказал, что все знаменитые блюда придуманы бедными – французский луковый суп, русская солянка, итальянская пицца.

Над столом вдруг повисла тишина. Все уставились на меня, затем раздался смешок того парня напротив. А через пару секунд американцы уже хохотали, хлопая в ладоши.

– Что случилось? – Я судорожно перебирала в уме варианты, но пока было ясно лишь одно – они смеялись надо мной!

Мой испуганный голос оборвал смех Тиграна, но не стер улыбку с его лица.

– Ты полдня убеждала их, что не знаешь английского, а говоришь чище, чем я!

Я и не заметила, как выдала себя с потрохами! Вот тебе и невинная ложь ради личного пространства.

К вечеру город изменился, солнце перестало обжигать его плечи, позволив вдохнуть немного прохлады. Мягкий свет указывал новые маршруты, тянувшиеся к главной площади города. Боясь потерять Тиграна в толпе, я не отставала от него ни на шаг. Мне даже казалось, что мы дышим с ним в унисон.

Поющие фонтаны, гордость советской Армении, и по сей день собирали тысячи людей – туристов и местных, детей и стариков, дружеские компании и влюбленные пары. Мы добрались до цели, и группа была отпущена в самостоятельное плавание. Выдохнув, Тигран присел на еще теплый камень и закурил. Он не смотрел на фонтаны и мыслями вряд ли вообще был здесь.

– Всегда хотел пройти по городу босиком, – заговорил он, выпуская дым.

– А до меня долго идти?

– Минут двадцать, не больше.

Я сняла обувь и встала перед ним. Теплый шершавый асфальт щекотал стопы, но меня уже было не остановить.

– Пойдем!

Он уставился на меня, будто видел впервые:

– Не самая хорошая идея. Потом месяц будешь ходить с черными пятками.