Туманы замка Бро - [35]

В первый раз они приехали в клуб верховой езды, где Грегори занимался с шести лет – сначала как простой ученик, затем как юниор, и вот уже четыре года – как полноценный член клуба, расположившегося в Уимблдоне.

Грегори не очень нравилась та атмосфера, которая царила здесь. Зато он любил лошадей – несколько кругов по ипподрому вполне могли восстановить душевное равновесие, утраченное за время, проведенное в городе.

Теперь, когда рядом с ним за его плечом стояла Милдрет, Грегу казалось, что он погружается в какое-то новое – и одновременно старое, давно забытое чувство – что тебя не ударят со спины. Здешнее общество могло быть ему неприятно, но он был здесь не один. И, чуть повернув голову, он увидел в глазах Милдрет отражение собственных чувств – они были здесь вдвоём, и все остальные не могли им навредить.

– Я уже ездила к Чарльзу Блаунту, – сказала она и нахмурилась. – Даже начала рисовать, но у меня нет уверенности, что он не передумает, Грег.

Грег улыбнулся краешком губ.

– Не волнуйся. Если он откажется, картину куплю я.

– Это не совсем то, чем мне хотелось бы зарабатывать на жизнь – продавать картины тебе.

Грег ничего не ответил. Ситуация получалась идиотская, и это понимали оба – Грегори в самом деле хотел видеть картины Кейтлин у себя. Ему было всё равно, как давно они нарисованы и насколько удачно получились. И причина здесь была не только в личном отношении к Кейтлин – в волнах тумана, плывущих то над речной заводью, то над озером, он видел то, что могли видеть только они двое – рассветы у стен замка Бро. Но Кейтлин нужно было встать на ноги, и Грег это отлично понимал.

Ещё один вопрос возник к вечеру того дня, когда Грегори вернулся из Бро – он сам, первый, спросил, будет ли Кейтлин перевозить вещи, и та, не колеблясь, ответила «да». Однако, если перевести вещи было бы легко, то рисовать в доме Грегори Кейтлин не могла. Пришлось подыскать место, которое годилось бы под студию – для этого Грег снял небольшое помещение в паре кварталов от дома, но ни ему, ни Кейтлин не нравилось, что студия будет находиться так далеко. Кейтлин вместо того, чтобы рисовать набело, как она делала это обычно, всё время задерживалась дома, чтобы сделать лишний набросок грифелем, в котором уже не было нужды, пока Грег пытался войти в ткань и начать писать.

Грегори, в свою очередь, когда отвозил её в мастерскую, стал брать с собой ноутбук, с которым и оставался сидеть в углу, набрасывая не очень-то нужные для дела черновые варианты текста. Так уже можно было существовать, и Грег предчувствовал, что этот год в любом случае пройдёт более продуктивно, чем прошлый, который он просто проторчал, наблюдая за Кейтлин издалека.

Близость Кейтлин наполняла краски Парижа новым смыслом, близость Грега придавала новые краски туману у стен замка Блорни.

Одновременно Кейтлин не переставала напоминать Грегу об обещании ввести её в свою жизнь – которую сам Грег порядком уже успел позабыть. Было две вещи помимо работы, которыми он хотел бы снова начать заниматься теперь, когда не он следовал повсюду за своим безумием, а безумие следовало за ним – это фехтование и верховая езда. К тому же отец звал его к себе на выходные раз в пару недель – но вести Кейтлин в Камбрию Грег не хотел до последнего, слишком много там было того, что могло бы причинить ей боль. Ещё отец требовал, чтобы он довёл до конца процесс, начатый пару лет назад, и защитил докторскую, но это пожелание уже вовсе отходило на второй план – если что-то Грегори и мог сейчас писать, то уж точно не научный труд.

Подведя итоги всем размышлениям, Грегори решил начать с клуба верховой езды, куда они с Кейтлин вполне могли отправиться вдвоём. Беспокоила немного возможность встречи Кейтлин с кем-то из высшего света – как тогда, в Вене, им встретился Колин.

Грег не собирался ничего скрывать – ни от отца, ни от друзей. Скорее, сказывалась многолетняя привычка закрывать свою жизнь ото всех, а этой жизнью сейчас была Кейтлин. Почти инстинктивно Грегу казалось, что стоит кому-то узнать о существовании Кейтлин, как тот сможет причинить ей боль, использовать против него.

Теперь, когда они шли через конюшни к стойлу, где стоял Александр – его последний конь, Грег чувствовал, что нервы натянуты до предела, и только рука Кейтлин, то и дело задевавшая его плечо, дарила подобие покоя. Оборачиваясь, Грегори неизменно ловил лёгкую мечтательную улыбку в её глазах, и ему хотелось улыбаться в ответ.

– Вот, это он, – сказал Грегори, останавливаясь напротив стойла.

Кейтлин склонила голову набок. Протянула руку, вынимая из пальцев Грега морковку, и вытянула её перед собой ладонью вверх, демонстрируя свои добрые намерения. Как обращаться с конём, Грегори тоже ей объяснил – впрочем, Кейтлин кивала весь его монолог и только улыбалась всё шире.

Александр обнюхал подозрительно ладонь, пару раз боднул её носом, а потом милостиво подцепил морковку губами.

– Попробуешь сесть на него?

Кейтлин, не раздумывая, кивнула.

В отличие от Грегори, она абсолютно не чувствовала напряжения – напротив, ей казалось, что она попала в собственный сон.

Пока Грегори открывал калитку, Кейтлин поймала уже осёдланного скакуна за повод и повела за собой.