Туманная река - [75]

— Чё встали как столбы, разошлись! — я нагло оттолкнул одного, а второй с ухмылкой отошел сам.

От пирожковой я пошел в сторону станции метро, вся троица пристроилась ко мне в хост. Такой процессией мы шли минуты две. Ждут укромного местечка, подумал я, а мне нужно, чтобы они атаковали меня по очереди, иначе в толчее может произойти что угодно. Я заметил, что впереди через метров десять улица ныряет в проулок, и рванулся в него изо всех сил. Парни ломанулись следом. Быстро заскочив за угол, и развернувшись, самого резвого из троицы, коротким хуком я отправил полежать в весеннюю грязь. Тут же на меня выскочил второй по скорости гопник. Я сделал резкий шаг назад, и провел еще один хук правой, к сожалению, второй удар у меня вышел менее эффектным. Зато третий по скорости, тот самый рыжий, воткнулся на оставшегося стоять гопаря и, запнувшись, упал. Падая лицом вперед, он успел поймать им же, то есть лицом, мой хлесткий удар ногой. Этот в отрубе, удовлетворенно похвалил я себя. После чего принял пару несильных ударов на хороший блок, и, сократив дистанцию, локтем пробил в нос самому стойкому гопнику. Менее минуты потребовалось, чтобы вся троица, постанывая, прилегла на незапланированный пикник.

— Пацаны, наших бьют! — услышал я крик за спиной.

Я обернулся, пятеро здоровенных лбов, лет по двадцать, возможно двадцать пять, отрезав мне, путь отступления к метро, бросились ко мне. Пятеро одного тоже не боятся, подумал я, сверкая пятками в неизвестном направлении. Через две минуты эти отрицатели мирных переговорных процессов загнали меня в какой-то тупик между деревянных сараев. Я встал уперевшись спиной в дощатую почерневшую от времени стену.

— Ну что скажете? — глубоко дыша, спросил я запыхавшихся гопников.

— А что спросишь? — улыбнулся, сверкнув железным зубом один из этой компании.

— Х… в попе долго носишь! — я решил вывести из себя своих преследователей.

— Ах, ты сука! — крикнул обиженный до самой глубины души гопник, и пока четверо его друзей тряслись от хохота, бросился на меня.

То, что доктор прописал, подумал я, и четким правым прямым вырубил нервного товарища. Сразу после удачной контратаки я сделал пару шагов в сторону, чтобы вновь сократить предполагаемое число нападавших до одного. Ближайший ко мне здоровенный парень без раздумий бросился в атаку. Я провел смачную двоечку ему в бороду, однако гопник успел ухватить меня за рубашку и, падая, повалил на землю. И тут же на меня посыпался град ударов. Единственное что я мог сделать, это прикрыть виски нос и глаза, и терпеть попадания в корпус. Реальная драка, это тебе не кино, где один перец гоняет десяток громил.

— Зашибу! Падлюки! — услышал я хриплый и громкий голос, молотилка по моему бедному телу прекратилась.

Я увидел крепкого мужика в солдатской гимнастерке на костыле, который второй рукой размахивал над головой армейским ремнем с металлической пряжкой.

— Отвали, Прохор! — крикнул кто-то из парней, — уходим уже, он свое получил.

И вся четверка местных бандитов, поддерживая за руки пятого, с гордо поднятой головой покинула место боя.

— Как ты парень? Жив? — спросил, подойдя поближе ко мне, неизвестный Прохор.

— До свадьбы заживет, — просипел я, еле разогнувшись.

— Я живу здесь рядом, — мужик улыбнулся, — пошли, хоть умоешься.

Жил герой войны Прохор действительно рядом, в дух этажном деревянном бараке. Однако рассматривая его комнату, жизнью, я бы это не назвал. Покрытый грязью и пылью пол, в одном углу гора бутылок, на столе промасленная и залитая чем-то газета. В другом углу продавленная железная кровать, из-под которой выглядывал любознательной мордочкой черный худущий кот. Помяли же меня знатно. Кто-то печаткой рассек лоб и кровью из него я залил не только лицо, но и свою модную клетчатую рубашку, которая до кучи оказалась еще и порванной. Джипсы к счастью не пострадали. Сечку на лбу Прохор залепил мне черной изолентой.

— Нормально, — прохрипел он, — из-за волос не видно. Может выпьешь обезболивающего, у меня осталось пол чекушки? Жратвы, извини, нет.

— Благодарствую, алкоголь не употребляю, — я сел на табуретку, голова гудела, в боку кололо.

Черный кот запрыгнул мне на колени и замер. Я потрепал его за ухом и погладил по спинке.

— Васька, кыш, — шикнул на котофея любя ветеран войны.

— Прохор, — я залез в задний карман джипсов, и достал денежную купюру, — у меня есть пятьдесят рублей, может, купишь чего-нибудь покушать, да и котейку покормишь. Что он у тебя как из концлагеря?

— Сейчас сделаем, — обрадовался он, взял деньги и вышел из комнаты.

Спустя двадцать минут в комнате ветерана войны гнетущая атмосфера полностью улетучилась. На столе стояла кастрюля с отварной картошкой, банка с солеными огурцами, квашеная капуста, и селедка на тарелке. В центре стола стояла бутыль с самогонкой, за столом восседал Прохор, его сосед по коммуналке Кузьмич и дородная тетка лет сорока пяти Клавка. Коту Ваське перепало всего помаленьку, и селедки, и картошки и ржаного хлеба, после сытной трапезы черный мохнатый комочек сладко поуркивал на моих коленях.

— Хорошо вам молодым, — хрипел Прохор, — обошла война вас стороной, живи и радуйся. А у меня ноги нет, у Кузьмича руки. Я по госпиталям год валялся, жена ушла, сейчас здесь, — он обвел комнату глазами, — доживаю.