Туманная река - [50]
— За что? — гаркнул Конев.
— За распитие спиртных напитков в зале, — пояснил я свою мысль.
— Я сам их дисквалифицирую, — он меня посмотрел как на врага всего разумного человечества, — значит так, сейчас будешь играть, ты, ты, ты, ты и ты.
— А я? — удивился я.
— А ты посиди на лавке, молодой еще командовать, — физрук тут же потерял ко мне интерес, — мужики! Покажите им настоящий баскетбол! Дениска давай, я в тебя верю!
Кроме меня на лавке оказались и близнецы, братья Веревкины, то есть все, кто мог атаковать с дистанции, остались вне игры. На паркете игра вмиг превратилась в смесь вольной борьбы, гандбола и регби. В этом хаосе нам удалось забросить пару мячей, а соперник, для которого такая, бей беги, была делом привычным, затолкал в наше кольцо шесть мячей. Счет из безопасного 17:6 превратился в угрожающие 21:18.
— Ты куда е… твою м…! — заорал наш физкультурный маршал Конев.
И тут же нам влепили два дисциплинарных штрафных броска, за мат на площадке. Как назло защитник соперников был точен, 21:20. Кроме тренера, на всех до кучи стал покрикивать и центровой Дениска, что добавило еще больше суеты. За десять секунд до финального свистка, команда соперников, которую я думал, и не заметим, пошла на последний и решительный штурм. Разыгрывающий защитник ловко выскочил на ударную позицию и бросил. Мячик долго танцевал на дужке кольца, но вняв моим мысленным мольбам, проваливаться в корзину передумал. Главный судья дал финальный свисток. Все наши болельщики облегченно выдохнули и похлопали нашей сборной.
— Молодцы, мужики! — заревел физрук, — красава! Все за мной в раздевалку, распустились тут без меня. Как вы первую игру то взяли? Криворукие!
Несмотря на две победы в нашей раздевалке, которой временно служила аудитория первого «А» класса, царила гнетущая атмосфера. Мы сидели поверх низеньких горбатых парт, а физрук стоял, чуть покачиваясь у школьной доски. Все комбинации, которые я рисовал для команды, были им небрежно замазаны.
— Еще раз вам повторяю, — завел по третьему кругу свою бессмысленную, взращённую на алкогольных порах речь Конев, — главное лезть на кольцо, давить, давить и еще раз давить! Все эти там бросочки с дистанции для слабаков, — он посмотрел на меня, — значит, план на игру будет такой…
Физрук задумался, не то, вспоминая план, не то знакомые слова.
— Главное, это не ссать! — многозначительно в стиле позднего Ельцина, выдавил из себя тренер, — а то…
— А то можно обделаться, — подсказал я ему нужный смысловой оборот, — проще говоря, обоср. ться.
Народ заулыбался. Однако моя шутка еще больше взбесила физрука.
— Все, пошли на игру, криворукие, — закончил он свою речь.
После такой зажигательной фразы игровая фортуна напрочь отвернулась от сборной школы. К концу первого периода мы проигрывали худшей команде нашей группы «Б» со счетом 8:15. Зал до поры до времени старался нас поддерживать, но к минуте десятой, болельщики стали свистеть. На очевидное игровое фиаско я, сжав кулаки смотрел со скамейки запасных, кстати братья близнецы Веревкины сидели рядом.
— Богдан, чё он нас маринует, — волновался Андрюша, — пролетим так мимо финала.
— Лучше бы к экзаменам готовился, — зазудел Саша, — нафига мне сдался этот баскетбол.
— Выпускай Богдана! — заорали на нашего тренера болельщики.
— Пошли в жопу! — заревел в ответ Конев, — здесь я тренер, я все решаю!
Свисток на двухминутный перерыв был практически не слышан из-за недовольного гула трибун.
— Ну че, он тебя не выпускает? — крикнул из-за моей спины Санька.
Я лишь отмахнулся рукой. Я неудачник, поэтому буду пить и жаловаться на судьбу, прочитал я в потухшем взгляде нашего физрука.
— Ладно, — сказал он команде в перерыве, — мне нужно за лекарством сходить, Дениска за старшего, покажите им!
Анатолий Константинович развернулся и нетвердой походкой направился на выход.
— Богдан, выручай, — сказал мне Дениска, — всей командой просим.
— Играем первой пятеркой, — скомандовал я, — Веревкины на фланги, Денис — центр, Коля — форвард, я разыгрывающий защитник. На три, четыре, все вместе — «Полундра»!
Команда встала в круг взялась за руки и выкрикнула боевой клич морских пехотинцев времен Великой Отечественной войны. Начали второй тайм мы бодро, первые две атаки я завершил средним и дальним броском, третью атаку я сделал скидку на Дениску, и он забил из-под кольца. За две минуты счет стал 15:14.
— Давай! — заорали воодушевленные трибуны.
— Богдан! Богдан! — сначала начали скандировать мои друзья, затем к процессу подключились остальные наши болельщики.
Я скомандовал партнерам по команде комбинацию двойной заслон, и как юркая мышка просочился к кольцу соперников и вывел команду вперед 15:16. Тренер противоборствующей стороны попросил тайм-аут.
— Дениска, устал? — обратился я к товарищу, видя его тяжелое дыхание.
Он устало кивнул.
— Я тоже еле дышу, — пожаловался Коля.
— Вовка, Рудик, — на площадку играем легкой пятеркой, — а вы парни готовьтесь на концовку. Молодцы что признались, нам еще две игры нужно брать.
Без высоких игра наша пошла не столь успешно, я промахнулся со средней, один из близнецов смазал дальний бросок. Соперник тоже в атаке не феерил, поэтому за две минуты до конца мы вели всего 3 очка, 17:20. И тут в зал вошел, принявший очередную дозу сомнительного лекарства тренер. Минуту он безучастно смотрел, как мы дожимаем соперника, а потом взял необоснованный тайм-аут.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Октябрь 1960 года Никита Хрущёв отстаивая свободу и независимость во всем Мире стучит ботинком на Генеральной Ассамблее ООН. В Москве открыт Университет имени П. Лумумбы. На Украине вместо автомобиля FIAT 600, решают выпустить горбатый "Запорожец" ЗАЗ-965. А главный герой романа пытается внести свою непосильную лепту в развитие СССР.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Работал на заводе простой парень, Иван Тафгаев. Любил, когда было время, ходить на хоккей, где как и все работяги Горьковского автозавода в 1971 году болел за родное "Торпедо". Иногда выпивал с мужиками, прячась от злого мастера, а кто не пьёт? Женщин старался мимо не пропускать, особенно хорошеньких. Хотя в принципе внешность - это понятие философское и растяжимое. Именно так рассуждал Иван, из-за чего в личной жизни был скорее несчастлив, чем наоборот. И вот однажды, по ошибке, в ёмкости, где должен был быть разбавленный спирт в пропорции три к одному, оказалась техническая жидкость.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
В книге рассказано о жизни простых людей, которые окружали автора в 90-е годы 20 столетия. И пусть будут светлой памятью, упомянутые здесь имена и фамилии как для живущих, так и для ушедших в мир иной.
Эта книга о том, чего стоят мечты, о дружбе и том, что в конце концов должно победить. Свобода и одиночество, так близко граничащие и едва не размытые между собой, балансируют в поисках граней. Здесь будет немного людей и только один пес, множество ощущений и самобытный мир. Этот мир похож на сон, и приключения в нем такие же, так что не стоит удивляться, куда делось одно и откуда возникло другое.
Таисия – подросток, переживающий уход отца и непростые отношения с матерью. Она сбегает из дома и отправляется в путешествие, которое ведет ее вглубь своего подсознания, где она борется со своими страхами и злостью, не желающими отпускать ее назад.Книга о взаимоотношениях детей и родителей. О том как важно переступить через свою гордость и победить страх. Так же как и сказать родному человеку, что любишь его.
Сборник стихов от девушки без соответствующего образования и навыков работы в данной сфере. Содержит нецензурную брань.
Неудачный поход в кинотеатр и отвратительное послевкусие после откровенно халтурного фильма не могут стать началом странных и местами ужасающих событий, – скажете Вы и будете неправы. Анна Вам это докажет. Или вот, например, Билетик – он вообще ни сном, ни духом. А ситуация-то, в общем, обычная – в большом городе сталкиваются двое.
Настоящая книги повествует об истории зарождения великой христианской цивилизации и перерождения языческой Священной Римской империи в блистательную Византию. В книге излагается история царствования всех византийских императоров IV—V веков из династий Константина, Валентиниана, Феодосия, Льва, живописно и ярко повествуются многочисленные политические и церковные события, описываются деяния I, II, III, IV Вселенских Соборов. Помимо этого, книга снабжена специальными приложениями, в которых дается справочный материал о формировании политико-правового статуса императоров, «варварском» мире, организации римской армии, а также об административно-церковном устройстве, приведены характеристики главенствующих церковных кафедр того времени.