Туман забвения. Книга вторая - [15]

— Вилар, прости меня неразумную! Я неблагодарная, и нет мне прощения! Я все сделаю! Клянусь, я буду угождать Её Высочеству, всеми силами буду, если ты попросишь, — Амелия все ещё рыдая, кинулась ему на шею.

— Если тебе трудно, я не хочу жертв. Можешь ехать в Храм, я завтра же тебя отвезу. Я не хочу одолжений. Я ведь искренне заботился, а ты мне одолжения делаешь, — сухим тоном Вилар, сознательно дожимая её, хотя и понимал, что поступает жестоко. Амелия упала на колени.

— Умоляю, прости меня! Я дура глупая, сказала, не подумала. Я тебе жизнью обязана, и теперь все сделаю, только прошу, прости меня. Я тебе жизнь испортила, чуть до смерти не довела, прости меня, тварь я последняя! Не место мне в Храме, прав ты, родной! Только прости! — горько рыдала Амелия, и Вилу в какой-то момент стало жаль эту дурочку. Он аккуратно заставил её подняться, и обнял. Да, он жесток, но ведь он не на заклание несчастную посылает. Она ещё спасибо скажет, успокаивал себя Вилар, гладя плачущую сестру по голове.

Он ещё какое-то время побыл с Амелией, и оставив уже успокоившуюся сестру в теперь уже её покоях, отправился прочь. Куда ему идти, никто не сказал, покои ему никто не выделил, и в итоге Вилар направился на задний двор. Может, кого-то из гвардейцев встретит, не бродить же попусту по замку. Чего доброго, стражники за вора примут, одет он бедно, ещё и после избиения вся одежда подранная, грязная, со следами крови. На улице уже стемнело, Вилар побродил по заднему двору, пока не нашел столик со скамейками. Там он и присел. Было уже холодно, вскоре начался дождь. Вилар вспомнил, какие покои выделили его сестре, потом, её просьбы уйти, и его вновь обуяла злость. Все-таки не зря он так жестоко поступил, неблагодарная она. С ней носятся, и она недовольна, а он тут мерзнет, как последний бродяга. Небось, забыли про него. Впрочем, а кому он тут нужен, не наследнице же. Одно дело Амелия, а он так, сбоку припеку. Впрочем, как обычно. Разве только у Демиориса жилось хорошо, даже несмотря на его безумное доверие Ордену Света. А в деревне он просто жил ради сестры, а может просто ради клятвы Демиорису, теперь уже не важно. Там он всегда ощущал себя лишним человеком, как бы его не уважали, он понимал, это не его жизнь. В деревне, его никогда не покидало ощущение, что он живет зря. Да, он заботился о сестре, но видя её невыносимую глупость, ему казалось, он тратит годы впустую. И теперь, торчит тут как идиот. Окончательно продрогнув, Вилар, в итоге, решил отправиться в покои к Амелии.

Вошел он через тот же черный ход, через который его провел Алан. Но только он вышел в холл, как к нему тут же подскочили сзади.

— Куда, оборванец! — услышал он чей-то голос, и его в весьма грубой форме потащили назад. Инстинктивно, он резко вывернулся, и с разворота врезал в челюсть одному, и тут же увернулся от удара второго. Тот полез за мечом, но ничего не успел, изрядно разозлившийся Вилар ударил его головой по лбу, и опрокинул на первого, который от неожиданности выронил меч. Когда оба противника оказались на полу, причем ушибленный по голове — без сознания, он не преминул пнуть по ребрам уже голосящего о тревоге стражника с окровавленным ртом. Похоже, зуб он ему выбил. Теперь уже понимая, что он, похоже, натворил дел, он в какой-то момент остановился подумать, что делать дальше, как из коридора уже неслись ещё двое стражников. Они принялись судорожно нащупывать ножны. Вилар, рассудив, что стража в замке, одно название, столкнул двух ошалевших мужчин головами. Понимая, что дело совсем плохо, он бросился в коридор, тем временем, в холл со всех сторон уже неслись как минимум шесть человек. Навстречу ему уже бежали двое. Один даже не успел моргнуть, как поцеловал стенку. Другой, таки добрался до меча, но видимо решив, что один вид оружия должен запугать противника, медлил. Этого вполне хватило Вилару, чтобы выбить меч ногой. Впрочем, на этом его геройства все-таки закончились, сзади набежали толи трое, толи четверо, ему хорошенько, в который раз за этот день, всей кучей хорошенько настучали и скрутили.

Вилара потащили куда-то в коридор. Впрочем, в этот момент, он только проклинал свое невезение. Вот какого хрена он поперся в замок, не мог на заднем дворе подождать? И вообще, не стоило из покоев Амелии выходить. Кто он вообще такой, чтобы в драном, грязном виде разгуливать по замку? Вот, в кои-то веки повезло, и все испортил. Ещё эти мудаки не вовремя, и он так отреагировал. Ну да, привычка, только теперь уже что? Тьфу, неудачник он, что уже поделать. С драками у него всегда порядок был, научился он этому делу рано, телосложение тоже не подкачало. Только толку?

Теперь на каторгу отправят, и Амелия не спасет, он же погром в замке наследницы учинил, сокрушался Вилар, уже сидя в какой-то конуре без окон и дверей. Конечно, он сбежит, но какой шанс просрал. Нужно быть последним неудачником, чтобы так попасть. Неудачник, вот кто он. И был им всегда. Ну что с него взять, если он даже родился неудачно.

Родился Вилар в Габире, одном из самых крупных Портов Аварги. Хороший богатый город. Впрочем, на этом его везение закончилось. Родился он в борделе, куда его мать продали уже беременной. Госпожа собиралась продать его попрошайкам, но мать пригрозила, что в таком случае покончит с собой. Кирианна, его мать, была очень красивой, и заплатили за нее немало, потому ей разрешили оставить сына. Впрочем, в детстве Вилар не раз жалел, что его не продали. Порой он даже жалел, что родился. Шлюхин сын, наверное самое безобидное прозвище, которое ему давали. Не только сверстники. Впрочем, если благонравные дамочки хотя бы его не били, мальчишки этим не гнушались. Ни о какой дружбе речи быть не могло. Его просто ненавидели. Поначалу, он не понимал, за что. Впрочем, со временем он понял, мальчишек во многом подстрекали мамаши, злобно шипящие в сторону борделя. Вилар никогда в долгу не оставался, драться он научился рано. А так как он всегда отличался крепким телосложением и высоким для своего возраста ростом, доставалось обидчикам порядочно. Впрочем, как и Вилару. В одиночку его рисковали бить только старшие мальчишки, а сверстники нападали кучкой. Тогда изрядно озлобленный шлюхин сын быстро научился всевозможным грязным приемам, а тех, кто однажды пытался бить его кучкой, отлавливал поодиночке, избивая до крови. Уже в возрасте семи лет он не расставался с ножом, и знал, куда нужно ударить камнем в голову, чтобы от него отстали. Мамаши побитых мальчишек бегали в бордель с возмущениями, но их оттуда, не стесняясь выражаться, посылали. В итоге, он своего добился. Когда Вилар уже достиг десятилетнего возраста, с бешеным шлюхиным сыном, который ещё и выглядел на все тринадцать, мало кто решался связываться. Могли, разве что, выкрикивать из-за угла мерзости, и швырять из окна помои. В который раз, Вилар в долгу не оставался. Он выяснял, кто посмел сказать непотребство, или что-то сделать, подкарауливал, и в который раз бил. Вилар порой думал, что ему суждено так и сдохнуть в очередной драке. Возможно, так бы и случилось, стань он старше, но вмешался случай. Он не знал, действительно ли повинен в смерти Бенни, тринадцатилетнего и весьма языкатого мальчишки. Тот был старше, крупнее, Вилар ударил его камнем по голове, и порезал руку. Но тот был ещё жив. А на следующий день к борделю пришел отец Бенни вместе со стражниками.