Туман войны - [48]

Пленный радист, захлёбываясь соплями и обильно выделявшейся слюной, поведал об отдельном батальоне, под грозным и вычурным как всё здесь, названием — «Чёрные ягуары». Парней отбирали по всей стране и свозили в тренировочные лагеря недалеко от побережья, где за них принимались американские военные инструкторы из 82-ой дивизии ВДВ — так называемые «зелёные береты». По словам пленника, инструкторский состав по-испански говорил довольно плохо, большей частью полагаясь на местных переводчиков. Колумбийскую десантуру натаскивали на борьбу с партизанами, вооружали новейшими образцами оружия, придавая современную технику и средства связи. Скорее всего, «ягуаров» хотели использовать как некий мобильный резерв, на случай если руки самих американцев в той или иной ситуации окажутся связаны. Но всё это было не так интересно как то, что пленник рассказал напоследок. Где-то неделю назад, в расположение батальона прибыл некий гринго-американец, носивший форму колумбийских парашютистов и имевший звание майора. Гринго постоянно жевал мятную жвачку, а взгляд его чёрных глаз был способен убить на месте, поражая своим мертвящим холодом. Сам полковник Руис, командир батальона «ягуаров», заискивающе отдавал гринго честь и исполнял малейший каприз гостя. Потом в казармах прошёл слух, что американец, а никто не сомневался. Что это именно один из заокеанских друзей, отобрал взвод лучших бойцов, преимущественно хорошо знающих местность и больше ни его, ни тех парней никто на базе не видел…

Глянув на часы, я понял, что нужно закругляться и перешёл к сути своего плана. Поставив перед пленным короб рации и сверившись с блокнотом-памяткой, отобранной у радиста при обыске, я настроил рацию и надел ему на голову гарнитуру с наушниками и микрофоном.

— Сейчас — Начал я проникновенно, поигрывая ножом так, чтобы парень его всё время видел — Ты свяжешься со своими и доложишь, что вы наскочили на минное поле, а партизаны тут не появлялись. Спросят командира, скажешь, что ранен серьёзно, попросишь помощи. Не финти, я знаю ваши «дистресс кодс»[61] и успею оборвать передачу, а в сельве полно голодных муравьёв. Всё понял?

Парень только закивал и принялся вслушиваясь в треск статики бормотать фразу вызова. Само собой, что точных сигналов принятых у них в подразделении я знать не мог, но тут на руку играл иностранный акцент. Парня приучали к мысли, что гринго всегда и всё знают, авторитет иностранных спецов местами был непререкаем. Поэтому радист, в добавок сломленный пытками, просто выполнил то, что от него добивались. Деза ушла по назначению, а парню я просто свернул шею и разбив рацию сбросил всё это в густые заросли слева от тропы.

Расчёт был прост: скажи радист о том, что партизаны уничтожены сюда тут же слетится хренова туча федералов и быстро обнаружит обман. Совсем другое дело, если поисковая партия сама стала обузой, перестав приносить пользу. Помощь невезучим, конечно, окажут и пришлют вертолёт, но сделают это не сразу, а только по окончании прочёсывания района. Более того, поняв, что в ущелье есть минные поля, сюда вряд ли сунутся другие поисковые группы, без сопровождения сапёров. И нас тут тоже искать не станут, но на месте охотников я бы оставил заслоны на входе и выходе из ущелья. И таким образом, мы получаем часа два передышки, за которые можно увеличить разрыв между преследователями и нашей группой, спокойно просочившись между заслонами. То, что это реально, я даже не сомневался, ведь федералам станет известно про минные поля, а значит, никто особо караулить надёжно перекрытое минами направление особо не захочет.

Спустя неполные тридцать минут, наша потрепанная группа собралась на западном склоне в десятке метров выше высохшего русла реки и двинулась вперёд. Состояние раненого командира было скверное, но стабильно скверным. Рану, стараниями Лиса, снова прочистили п прижгли, прекрасно осознавая, что так вечно продолжаться не может. Дорога с трудом, как бы нехотя, отдавала нам километр за километром и вот уже впереди в нарождающемся предрассветном небе, показались пологие склоны гор — выход из ущелья Теней.

На этот раз, впереди шёл Лис и просидевший всё это время с раненым батей Симон. Парень вымотался, это было заметно невооружённым взглядом: глаза обрамляли чёрные круги, лицо осунулось. Двигался проводник порывисто, казалось, что вот сейчас он споткнётся, повалится в заросли и больше не встанет. Когда долгое время живёшь под угрозой смерти, но не знаешь откуда она придёт, усталость накапливается во много раз быстрее обычного. Постепенно, приходит ощущение безразличия к тому, что будет дальше, а апатия и уныние становятся главными нотами в настроении. Вот тогда-то и приходит то, что на казённом языке называется «случайная смерть». Человек либо сам совершает глупый, необдуманный поступок, лидо делает так, что подобное совершают его товарищи, гибнущие или калечащиеся с ним за компанию. Подозвав Лиса к себе на коротком привале, спустя час быстрой ходьбы, я указал глазами на проводника:

— Лис, следи за парнем внимательно, похоже, выдыхается.

— Та вижу я — Боец отстегнул с пояса флягу в матерчатом чехле, сделал скупой глоток воды и прополоскав рот тихо сплюнул влагу — Держался хорошо, но это ж пацан совсем, я в его годы ещё из рогатки по крысам шмалял.