Туман над Парагон-уок - [6]

— На что вы смотрите? — спросила Веспасия с вызовом. — Я никогда не ношу черного. Этот цвет мне не идет. Всегда носите то, что вам идет, не обращая ни на кого внимания. Пыталась это сказать Эмили, но она не слушает меня. Весь Парагон-уок ожидает, что она будет носить черное, — так она и носит черное. Очень глупо. Не позволяйте людям ожидать от вас чего-то, чего вы не желаете делать. — Она села на диван напротив и стала рассматривать Томаса. Ее тонкие брови вопросительно выгнулись. — В ту ночь, когда Фанни была убита, она заходила ко мне. Я полагаю, что вы об этом знаете и именно поэтому пришли сюда.

Питт вздохнул и постарался совладать со своим лицом.

— Да, мэм. В какое время, скажите, пожалуйста?

— Я не знаю.

— Вы должны знать приблизительно, тетя Веспасия, — Эмили вмешалась. — Это было после обеда.

— Если я сказала, что я не знаю, Эмили, это означает, что я не знаю. Я не смотрю на часы. Я не наблюдаю за временем. Когда люди достигают моего возраста, они не нуждаются в подобной ерунде. Если вам это как-то поможет, то было темно.

— Очень даже поможет, большое спасибо. — Питт быстро прикидывал в уме. Значит, после десяти — в это время года. А Джессамин Нэш послала слугу за полицией примерно без четверти одиннадцать… — Зачем она приходила, мэм?

— Чтобы сбежать от ужасно скучного обеденного гостя, — не раздумывая, ответила Веспасия. — Элизы Помрой. Я знала ее еще ребенком, и уже тогда она была необычайно скучна. Интересуется только болезнями других людей. А оно кому-то надо? От собственных тоска берет.

Питт с трудом подавил улыбку, боясь взглянуть на Эмили.

— Она вам сказала это? — поинтересовался он.

Веспасия подумала, стоит ли отвечать ему — ведь глупый же вопрос! — и решила, что стоит. Это короткое размышление ясно отразилось на ее лице.

— Не смешите меня! — сказала она быстро. — Она была ребенком очень даже среднего воспитания — ни достаточно хорошего, ни достаточно плохого, — чтобы быть честной. Она сказала, что возвращает какую-то книгу или что-то в этом духе.

— У вас есть эта книга? — Томас не знал, что заставило его задать этот вопрос — вероятно, привычка проверять каждую мелочь. Это почти наверняка было не важно.

— Я думаю, что да, — ответила тетушка, слегка удивившись. — Но я никогда не одалживаю книги, которые нужны мне самой. Поэтому не могу сказать уверенно. Она была честным ребенком. У нее не хватало воображения, чтобы успешно солгать, и она была из тех счастливых людей, которые знали свою ограниченность. Она бы преуспела в жизни, если бы осталась жить. Никаких претензий ни к кому, никакой злобы… Бедное создание.

Юмор и легкость беседы исчезли — так же внезапно, как исчезает зимнее солнце, оставив после себя темноту и холод.

Питт почувствовал, что должен что-то сказать, но его голос был каким-то отстраненным, а слова — тривиальными и бессмысленными.

— Она рассказывала что-нибудь о еще каком-нибудь своем визите, называла чьи-нибудь имена?

Веспасию, по-видимому, затронул тот же холод.

— Нет, — сказала она мрачно. — Она была здесь ровно столько, сколько ей было нужно. Если Элизе Помрой захотелось бы побыть у Нэшей подольше, то Фанни могла бы легко извиниться и проследовать в спальню, не выглядя при этом невежливой. Из слов девочки перед самым ее уходом я поняла, что она намеревается идти прямо домой.

— Она ушла вскоре после десяти? — уточнил Питт. — Сколько времени, по-вашему, она была здесь?

— Немногим более получаса. Она пришла, когда только начинало темнеть, а ушла, когда наступила полная темнота.

То есть Фанни была здесь приблизительно с без четверти десять до четверти одиннадцатого, подумал Питт. По-видимому, она прошла немного по Парагон-уок, перед тем как на нее напали. Здесь стоят большие дома с широкими открытыми подъездами для экипажей и кустами по бокам, в которых легко может спрятаться человек. Но между домами Эшвордов и Нэшей находятся только три дома. Фанни пробыла на улице не более минуты — если только не зашла куда-нибудь еще…

— Она была помолвлена с Алджерноном Берноном? — Мозг Томаса продолжал работать, ища новые зацепки.

— Весьма подходящая пара, — согласилась Веспасия. — Очень даже приятный молодой человек с вполне удовлетворительными средствами. Трезвые привычки, хорошие манеры; немного скучен, насколько я знаю… В общем, идеальный выбор.

Питт внутренне удивился, не слишком ли много здравого смысла приписывалось семнадцатилетней Фанни.

— Вы не знаете, мэм, — спросил он вслух, — не было ли кого-нибудь еще, кому она нравилась? — Томас надеялся, Веспасия поймет, что он имеет в виду.

Она смотрела на него, слегка нахмурив брови. За ней, над ее плечом, Питт увидел, как вздрогнула Эмили.

— Я не могу представить себе, мистер Питт, кто, имея такие чувства к ней, мог бы подвергнуть ее такому ужасному насилию. Это, как я предполагаю, вы и пытаетесь у меня спросить.

Эмили закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, стараясь удержаться от смеха.

Питт понял, что напоролся на ту манеру разговора, которую он презирал, и обе женщины тоже это поняли. Теперь он должен избежать продолжения беседы и уйти.

— Спасибо, леди Камминг-Гульд, — Питт встал. — Я уверен, что если вы что-то вспомните — что, по вашему мнению, сможет нам помочь, — вы дадите нам знать. Благодарю вас, леди Эшворд.