Туман над Парагон-уок - [41]

— Узнайте, чей экипаж выезжал из квартала в тот вечер или на следующее утро, — приказал он раздраженным тоном. — Фулберт был некрупного телосложения. Любой — за исключением Алджернона, конечно, — мог поднять и перенести его, если бы понадобилось, особенно если тот уже был без сознания или мертв.

— Я уже собирался сделать это, мистер Нэш, — ответил Питт. — Расспросить извозчиков и мальчишек на побегушках, разослать указания в каждый полицейский участок, а также его описание на каждую железнодорожную станцию и особенно на все переправы и паромы, пересекающие канал. Но я буду удивлен, если мы получим вследствие этого какую-то полезную информацию. Я уже начал опрос госпиталей и моргов.

— Милостивый боже, но где-то он должен быть! — воскликнул Афтон. — Не может же быть, чтобы его съели дикие животные прямо посреди Лондона! Делайте все, что вы наметили — я полагаю, все это необходимо, — но я думаю, что вы продвинетесь еще дальше, задавая чертовски неудобные вопросы прямо здесь, на Парагон-уок! Что бы ни случилось с братом, это должно как-то касаться и Фанни. И как бы мне ни хотелось думать, что это был один из кучеров, который напился, ожидая хозяев со светского вечера у Дилбриджей, это было бы слишком просто. В таком случае Фулберт вряд ли знал бы об этом, и тогда бы ему ничего не угрожало.

— Если только он случайно не увидел что-то, — заметил Питт.

Афтон посмотрел на него с ледяным спокойствием.

— Вряд ли, инспектор. Фулберт был со мной весь тот вечер. Мы играли в бильярд, как, если я правильно помню, я уже говорил вам.

Томас встретил его взгляд абсолютно спокойно.

— Насколько я помню, сэр, я услышал от вас обоих, что мистер Фулберт покидал бильярдную комнату по крайней мере однажды. Разве не могло случиться такое, что, проходя мимо окна, он заметил на улице нечто необычное, что, как он понял позже, было очень существенным?

Лицо Афтона исказилось от гнева — он не любил быть неправым.

— Кучера здесь ни при чем, инспектор. Они торчат на улице все время. Если вы спросите одного из них, то словно поговорите со всеми. Я предлагаю вам: надавите посильнее на француза, начните с него. Он сказал, что был дома весь вечер. Может быть, он сказал неправду и именно его видел Фулберт? Одна ложь вытекает из другой. Узнайте, что он действительно делал в то время. Он легок в обращении с женщинами и сумел смутить умы почти всех женщин на Парагон-уок. Мне кажется, что француз намного старше, чем хочет казаться. Проводит все свое время дома, выходит только по вечерам… Приглядитесь к его лицу при дневном свете. Все представляют себе женщин хрупкими созданиями, оценивающими мужчин лишь по их фигуре и манерам. Возможно, вкусы мсье Аларика таковы, что ему нравятся исключительно юные и невинные девушки, такие, как Фанни. Но она-то не была одурачена его обаянием. Возможно, что раскованные женщины, вроде Селены Монтегю, наскучили ему. Если Фулберт заметил это и проявил неосторожность, а Аларик понял, что его видели на улице в этот час… — Афтон громко высморкался и закашлялся. — Если Фулберт видел, конечно.

Питт внимательно слушал. Слова Афтона изливались ядовитым потоком, но в нем могла содержаться капля правды.

А Нэш продолжал:

— Селена всегда была… проституткой. Даже когда ее муж был жив, она не умела себя вести. Одно время волочилась за Джорджем Эшвордом, и тот, как безмозглый дурак, флиртовал с ней. По мне, это выглядело отвратительно! Может быть, вас это не оскорбляет, — он скривил губы и уставился на Питта, — тем не менее это правда.

Случилось то, чего боялся Питт. Он уже догадался обо всем во время разговора с Шарлоттой, хотя, конечно, не сказал ей о своей догадке. Может, ему все же удастся удержать это в тайне от Эмили? Томас ничего не ответил Афтону. Его лицо выражало внимание, в то время как он старался стереть с лица все эмоции.

— И вы должны обратить самое пристальное внимание на гостей, присутствовавших на званом вечере у Фредди Дилбриджа, — продолжал Афтон. — Не только кучера пили больше положенного. У Фредди собираются очень странные гости. Я не понимаю, как Грейс мирится со всем этим, хотя, конечно, ее обязанность — подчиняться ему. Хорошая женщина — а Грейс именно такая — должна придерживаться принятых правил. Но, боже мой, знаете ли вы, что их дочь дружит с евреем и Фредди позволяет ей это просто потому, что у того есть деньги? Прошу прощения, но какой-то еврейчик с деньгами — и Альбертина Дилбридж! — Афтон резко повернулся, его глаза сузились. — Вам, наверное, этого не понять? Хотя даже низшие классы обычно не смешивают свою кровь с инородцами. Вести с ними общие дела — это одно; если нужно, то можно и в гости их пригласить; но совсем другое дело — позволить одному из них ухаживать за своей дочерью.

Он фыркнул, снова высморкался и поморщился от боли, когда ткань его носового платка коснулась опухшего носа.

— Пора бы уже начать работать более эффективно, мистер Питт. Все здесь ужасно страдают, как будто недостаточно жары и светского сезона! Я ненавижу этот сезон с его бесконечными улыбающимися молодыми женщинами, разодетыми их матерями и обученными вести себя, как на ярмарке племенного скота. Молодые мужчины прокучивают деньги в игорных домах. Вокруг сплошной разврат. И пьянство… пьют до такой степени, что не могут вспомнить, где они были прошлой ночью. Вы знаете, я пошел к Халламу Кэйли в пол-одиннадцатого утра на следующий день, когда пропал Фулберт, чтобы узнать, не видел ли он его, — а тот был абсолютно невменяем после предыдущей ночи! Человеку всего тридцать пять, а он совершенная развалина! Это же неприлично! — Афтон безрадостно глянул на Питта. — Полагаю, по крайней мере, что вы слишком заняты, чтобы пьянствовать; кроме того, вы вряд ли можете себе это позволить.