Туман на болотах - [9]

— Холодной, жестокой, стервозной, эгоистичной и очень красивой. Если говорить начистоту, детка, ты — полная ее противоположность.

— Что между ними произошло? Мэтт говорил тебе?

— Он говорил, что их семейная жизнь не заладилась с самого начала. Она не хотела ребенка, и когда забеременела, то обвинила во всем его. В конце она открыто обвинила его в жестокости. Мэтт рассказал мне, как она умерла.

Она замолчала и уставилась на свою ногу, которую раскачивала из стороны в сторону. Я попросила M продолжать.

— Однажды — Хардвик в то время заболел гриппом — она его просто бросила, сбежав кататься на лыжах в Альпах, и не захотела ради него отказаться от поездки. И однажды утром ее накрыло лавиной, сошедшей с гор.

Я потрясенно молчала, потом спросила:

— Он сильно переживал?

— Этого никто не знает. Он замкнулся в себе, как моллюск в своей раковине. Но вроде бы к нему приезжала сестра и какое-то время заботилась о малыше.

— Но как она могла назвать Брета жестоким? — нахмурилась я. — В это трудно поверить.

— Не знаю, — пожала плечами Дайна. — По словам Мэтта, он жесткий человек. Мы говорили о нем только потому, что обсуждали, кто будет новым директором.

— Он получил эту должность, Дайна.

— Правда? — Дайна привстала в кресле. — Повезло ему. Видимо, все-таки удалось избавиться от плохой репутации, созданной его женой. Вероятно, совет таким образом сказал ему, что «все былое забыто». — Дайна встала и потянулась. — Однако послушай меня, Трейси, он не для тебя. И притом слишком стар. Ему, наверное, почти сорок.

— Тридцать семь, Дайна. Он сам мне сказал.

— Вот как? Вероятно, хотел отпугнуть тебя, дорогая. — С этими словами она направилась к двери. — Пока, увидимся как-нибудь на днях.

В эту минуту раздался стук в дверь. Дайна открыла ее: на пороге возник Уэйн. Они молча уставились друг на друга и так и застыли, пока я не крикнула:

— Что тебе нужно, Уэйн?

Он вошел в комнату, не сводя глаз с Дайны.

— Хорошо же ты встречаешь человека, который тащился сюда через весь город, чтобы повидаться с тобой!

Я решила, что нужно поскорее разрядить обстановку, и познакомила их. Они едва соприкоснулись руками, улыбнулись и разошлись в разные стороны. Дверь закрылась.

— Вот это встреча! — дернул себя за волосы Уэйн. — Короткая, но восхитительная. Кто эта потрясающая красотка? Где ты ее прятала до сих пор?

— Нигде. Она моя соседка. — Я решила переменить тему разговора. — Так зачем ты пришел, Уэйн? У меня полно срочной работы.

— Если честно, птичка, я вообще-то не собирался к тебе, но после разговора с нашим новым директором решил все-таки зайти. — Он многозначительно посмотрел на чайник. — Чаем напоишь?

— Попытаюсь выдавить еще одну чашку. Ну, так что случилось?

Он уселся в кресло.

— О, он долго и нудно отчитывал меня за прогул. По-моему, Хардвик неправильно выбрал профессию — ему бы в армии служить. Он отругал меня за то, что я попросил тебя прикрыть мое отсутствие. Он даже вспомнил мои прошлые прегрешения, ведь, как ты знаешь, я не подчиняюсь общим правилам. Разумеется, я ему тоже спуску не давал, пока…

— Но, Уэйн, он же теперь директор, — перебила я. — Ты не должен дерзить ему, иначе у тебя могут возникнуть серьезные неприятности.

— Ты не дала мне договорить, малышка. Пока до меня не дошло, что, став директором, он теперь не должен заведовать кафедрой географии. Она свободна, верно? И кто же наиболее подходящий кандидат на это место? Я, если буду пай-мальчиком. Поэтому я быстро сбавил обороты. Под конец нашего разговора я был сама вежливость — «да, сэр, нет, сэр». — Уэйн поставил пустую чашку и встал передо мной. — Так что теперь, мисс Джонс, мое поведение будет безупречным… в стенах школы естественно. — Он притянул меня к себе и поцеловал. — Ты будешь смеяться, Трейси, но он велел мне держаться от тебя подальше.

Я отшатнулась от него:

— Какое он имеет право?

— Он сказал, что с твоих слов знает о твоем сиротстве и, как твой руководитель, несет за тебя ответственность, действуя in loco parentis, как гласит латинская поговорка.

— Как она переводится?

— Это значит «от имени родителей», птичка. В данном случае, видимо, от имени твоего отца.

— Моего отца?!

— Ну, он, конечно, немного преувеличивает. Ему, наверное, около сорока, иначе эти стариканы из комитета ни за что бы не назначили его директором.

— Он сказал, что ему тридцать семь.

Я готова была провалиться сквозь землю — опять проболталась! Сначала Дайне, теперь вот Уэйну.

— Что еще он тебе говорил, а? — Иствуд схватил меня за плечи. — Полагаю, вы говорили той ночью на болотах? Он и тогда проявлял к тебе отеческий интерес? Расскажи-ка мне подробнее.

Я оттолкнула его:

— Он был очень добр и разговаривал со мной, потому что я никак не могла заснуть. И он тоже. И… и он помог мне согреться.

Уэйн откинул голову и громко расхохотался:

— Добр? Да ни одному мужчине не требуется «доброта», чтобы согреть такую девушку, как ты. Когда он делает это, у него на уме только одно, сладкая моя. И уж конечно, не милосердие в первую очередь! Ты большая девочка и должна понимать, что я имею в виду.

— Мистер Хардвик не такой, — покраснела я.

— Неужели, птичка моя? — цинично ухмыльнулся Уэйн. — Я с ним работал и могу тебе сказать, что в этом отношении он такой же, как все, уж поверь мне. Кроме того, он был женат.