Туман Лондонистана - [30]

2

В который раз я убеждался, что, не будь неудобств, мы бы никогда не оценили, как хорошо без них. Я про мелкие неудобства — похищение непонятно какими людьми с непонятно какими целями к таковым ведь не отнесешь.

Да, кожа на запястьях в двух местах у меня стерта. Но руки теперь не вывернуты за спину, и я могу контролировать их движения уже визуально. Более того, одна рука у меня вообще свободна. Нас с Лешкой в том стальном сарае пристегнули наручниками к какой-то неподъемной штуковине от грузовика или самолета. Так что свобода действий увеличилась десятикратно. Теперь при необходимости я могу обслужить себя, не только повинуясь зову природы, но и чтобы взять сэндвич. Потому что уже минут через двадцать после нашего размещения, если это можно так назвать, женщина принесла нам по сэндвичу. И опять: вряд ли это стали бы делать, если бы готовились нас убить.

— Один с ветчиной, второй — с сыром, — объявила обольстительница, вертя сэндвичи в руках. — Кому какой?

Мне явно предназначался более калорийный вариант — по взгляду ее это было видно.

— С ветчиной мне, — разочаровал ее Кудинов. — Я сыр не ем.

Я в очередной раз восхитился своим другом. Сыр он даже очень любит, но он знает, что я — вегетарианец, уже не один десяток лет. Однако скажи он так, станет понятно, что мы не просто случайно оказались вместе — а это нашу свободу маневра существенно бы сузило.

Женщина, сделав недоуменную гримасу, распределила пищу согласно пожеланиям пленников. И снова с похотливым вызовом посмотрела мне в глаза. Мол, поборись за меня, а я решу, заслуживаешь ли ты моей благосклонности.

— Я не могу есть всухомятку, — встрял в этот немой любовный монолог Кудинов. Он не собирался становиться в смиренную и униженную позу похищенного.

— Дело твое, — сказала женщина и, не взглянув на него, вышла.

— Определенно положила на тебя глаз, — прокомментировал Кудинов. — Боюсь, наш тайник продержится недолго. Лучше бы она предпочитала блондинов. Я не в претензии, — поспешно добавил он, — так было бы лучше для дела.

К нашему удивлению, вскоре появился рыжий. И появился в конструктивном расположении духа.

— Что-то не так, парни?

— Нам бы что-нибудь попить, — примирительно сказал я. Ведь любезность людей лихих обманчива. Сейчас улыбнется, а потом вернется с «магнумом» и положит конец лишним хлопотам.

— Я предпочитаю пиво. Разливное, — встрял в разговор Кудинов.

Мы с ним не в первый раз работаем на пару. В одной ситуации он всегда плохой следователь, а я хороший. В другой — он пытается установить предельные границы возможного, а я столблю достигнутое.

Рыжий пожал плечами и вышел.

— Меня одного пристрелит или тебя тоже? — задался интересным вопросом Кудинов.

— Сейчас увидим.

Ждать пришлось недолго — наши похитители, по-видимому, обосновались в соседней бытовке. В руках у рыжего был не «магнум», а две банки пива.

— Прости, приятель, за разливным далеко ехать.

И банки мы теперь могли открывать самостоятельно. Нет, положительно, оценить свободу можно, лишь теряя ее.

— Я буду по нему скучать, — сказал Лешка, отпив первый глоток.

— По пиву? — не понял я.

— Нет, по этому милому предупредительному джентльмену. Надо взять у него адрес, буду посылать ему открытки на Рождество.

Перекус оказался кстати — к нам вернулась способность соображать.

Мы сидели на полу в полупустом металлическом сарае размером с половину волейбольной площадки. За день на солнце он нагрелся, и лбы у нас с Лешкой покрылись капельками пота. Свет в ангар проникал из зарешеченного окна с каждого бока, но сами окна были закрыты. В одно из них, с Лешкиной стороны, было видно летное поле, другое выходило на торец бытовки.

Это было нечто вроде слесарной мастерской. Вдоль стены стоял верстак с тисками и небольшим сверлильным станком, один из углов завален каким-то металлическим хламом. Кстати, сюда принесли и алюминиевую стремянку, которая упала на меня в фургоне.

— Не видишь, там не найдется зубила и молотка? — шепотом поинтересовался Кудинов, подбираясь на максимально близкое расстояние.

— Там много чего полезного можно найти, — предположил я тоже едва слышно. — Один сверлильный станок чего стоит. Давай попробуем приподнять эту штуковину.

Это я про железяку, к которой мы были прикованы наручниками. Но она весила не меньше пары центнеров, мы ее даже оторвать от земли не сумели.

— Ничего, мы устроим ей тяни-толкай, когда усыпим их бдительность, — подбодрил меня позитивист Кудинов. — А ты успел заметить номер фургона?

По тону было ясно, что он-то это сделал и теперь хотел поймать меня на нерадивости.

— Это желтый такой, LD 325 XEF?

Кудинов расплылся в улыбке. Я ошибся. Ему, похоже, было важнее, чтобы я тоже оказался на высоте, чем оказаться там в одиночестве.

— Только, когда нас заводили в этот сарай, — продолжал я, — я заметил, что эта, как бы ее назвать…

— Я понял, твоя зазноба.

— Так вот, она выходила из кабины фургона с отверткой и двумя другими номерами.

— Да?

— Совершенно определенно.

— Все равно, тот номер может помочь.

Я тоже был великодушен:

— Будем надеяться.

— Не пора позвонить?

— Стремно. Они на первых порах наверняка нас плотно опекают. Может, и сейчас подслушивают.