Туман и дракон. Книга первая - [53]

Итак, Монада что-то шептал на ушко Ветти, та хихикала. Слева от довольной жизнью парочки размещалась подруга Ветти из того же театра, по имени Кэтти. Подробно рассказывать мы о ней не будем, так как пришлось бы повторяться – любовь к изысканным веселящим напиткам и к Монаде у Кэтти вряд ли была слабее, чем у Ветти. Разница между красотками заключалась лишь в масти: Кэтти обладала бронзового цвета прямыми волосами, бледным личиком и синими очами. Платье веттиной коллеги было изумрудного оттенка, что выгодно подчеркивало оттенок глаз. Сейчас Кэтти с выражением полного отчаяния прикладывалась к своему бокалу, бросая обиженные взгляды на Монаду и Ветти. Монада, слегка в подпитии, сего факта пока не замечал. Арни ненадолго даже забыл стесняться: ему стало интересно, чем кончится мини-драма за столом. Наконец, Монада, прекратив на секунду чирикать с Ветти, повернул свой взор в сторону забытой Кэтти. Лукаво посмотрев на нее, он самым сладким голосом вопросил:

– Кэтти, душа моя, а что это мы такие хмурые сегодня? Ты больше не любишь старину Ксаверия?

Кэтти покраснела, губы ее задрожали:

– Не обращайте на меня внимания, веселитесь – выдавила она, окатив Ветти, обнимавшую Ксаверия за шею, убийственно холодным взглядом. И тут же отвернулась. Ксаверий недоуменно моргнул, потом понимающе округлил глаза:

– О, прекраснейшая Кэтти, звезда моя, – начал он патетическим тоном. – Кэтти встрепенулась и с надеждой взглянула на Ксаверия. – Неужели ты могла хоть на секунду вообразить, что старина Ксаверий о тебе не думает? Я вот как раз хотел предложить тебе более удобное местечко, чем этот жесткий стул, – он подмигнул и жестом указал на свои коленки. Ветти, не обладающая столь ревнивым характером, прыснула. Она явно не очень-то и возражала против идеи Монады. На лице Кэтти отразилось удовлетворение; она не заставила себя долго упрашивать.

– Ну ладно, Ксаверий, – хихикнула девушка. – На первый раз прощаю. – Она тоже вспорхнула на колени к Монаде. Тот даже не крякнул; прочем, Ветти и Кэтти телосложения были достаточно субтильного.

Глаза мага лукаво и довольно поблескивали. Он, явно наслаждаясь моментом, обнял обеих девиц и принялся опять что-то тихонько рассказывать с загадочным видом, а Ветти и Кэтти тут же покатились со смеху: судя по всему, Монада развлекал дам анекдотами – это он умел блестяще. Причем Ксаверий, будто бы невзначай, время от времени касался губами то одной нежной шейки, то другой, что приводило девушек в неприкрытый восторг. Шаловливые руки ласково поглаживали девичьи плечи, иногда слегка соскальзывая куда-то в декольте.

Арни почувствовал, что больше не в состоянии это наблюдать. Что хорошего Ксаверий находит в подобных развлечениях? Что женщины находят в Монаде? Они всегда и всюду слетаются на него, как пчелы на варенье.

Однако последней каплей стало появление некоей Арианны – певицы. Эта белокурая пышная мисс с томным взором и кошачьими манерами появилась словно из-под земли.

– О, Ксаверий! Ты снова привел своего друга, как замечательно, – с псевдофранцузским прононсом пропела она, поправляя цветы на крошечной модной шляпке. – Добрый вечер, сэр! Как ваша медицинская практика? – обратилась она к Арнольду, кокетливо хлопая длинными ресницами. Дело в том, что Монада в свое время представил их с Арни как врачей, специалистов по тропическим болезням – не говорить же, в самом деле, что они маги! Арианна сразу же проявила неподдельный интерес к молодому, ясноглазому, застенчивому юноше.

– Зд… здравствуйте, – заикаясь, пролепетал Арни. Он и так дико смущался при разговоре с дамами, а с такими, как Арианна, вдвойне. Тем более что в последнее время зеленые глаза, золотистые локоны и вообще различные части тела мисс Арианны – весьма привлекательные, что греха таить – стали ни с того ни с сего все чаще мелькать во снах молодого человека. Его это пугало и удручало. А уж созерцание всего этого во плоти требовало напряжения всех душевных сил Арнольда.

– Вы… извините, мне пора! Отдыхайте, желаю приятного вечера! – Арнольд, поняв, что не может оставаться здесь ни секунды более, схватил шляпу и пальто и ринулся к выходу. Очередной воспитательный сеанс Монады не удался.

Неожиданное предложение

– Но, Генри, неужели ты и впрямь готов поставить мою пьесу? – вопрошал Стокер в полной растерянности.

Как говорится, счастье приходит слишком поздно. Не успел ирландец выкарабкаться из сетей ужаса, в который его повергла кровожадно-оккультная неразбериха вокруг имени «Дракула», не успел толком оплакать гибель в огне своего любимого детища, как Генри Ирвинг с видом таинственного благодетеля, заговорщицки подмигивая, пригласил его к себе домой. И там – запросто, по-дружески – оглушил известием, что наконец-то прочёл его пьесу. Те самые двадцать листов, в которые Стокер где-то с полгода назад перелил свой сюжет, решив, что успешный спектакль проложит путь роману. И о которых успел забыть, приписав долгое молчание Ирвинга своему неуспеху на драматургическом поприще.

– Ты что, мне не веришь? – с укором воскликнул Генри. – Да, да, в сотый раз повторяю: пьеса расчудесная! Чистая юная дева и старый огненноглазый монстр в плаще! Зрители «Лицеума» кресла поломают от восторга. Классический сюжет. Дружище, я тебя недооценивал!