Туфелька для призрака - [5]

Морис терпел Люсю с трудом. Но куда деваться, если она подруга Волгиной и Наполеонова.

Люся же дышала к Морису неровно, она даже выпросила у Мирославы разрешение поухаживать за ним. И когда та со смехом разрешила, с азартом принялась за дело.

Но Морис, вместо того, чтобы растаять от ее внимания, демонстрировал холодность альпийских ледников, что, в свою очередь, нервировало Люсю.

Вот и в этот раз она чуть ли не с порога принялась оказывать ему знаки внимания.

Морис вздохнул, накрыл стол для чая и сел подальше от девушки.

– Как поживает ваша тетушка? – весело спросила Люси.

– Какая еще тетушка? – отозвался он недовольно.

– Как какая?! Снежная королева. – Люся расхохоталась.

– Тетушка живет хорошо, – отчетливо произнес Морис и отвернулся.

– Не злись, красавчик. Это я любя.

– Разве я просил меня любить? – усмехнулся он холодно.

– Но ведь сердцу не прикажешь. – Она простодушно захлопала ресницами.

– Ладно, не ссорьтесь, – сказала Мирослава и спросила: – Ты Рождество встречала с родителями?

– Нет, – помотала головой подруга, – они захотели отдохнуть от меня и сплавили меня из дома.

– Чему ты была несказанно рада, – поддела ее Мирослава.

Люся засмеялась:

– Точно. Так что мы тусили с компанией в клубе. Но вы ведь домоседы и не любите вечеринок!

– Ага, – отозвалась Мирослава.

– Но вы куда-то все-таки ездили?

– Да, были у Наполеоновых на Рождество.

– Представляю, какая скука! – закатила глаза Люся.

– Неправда, – возразил Морис, – мы прекрасно провели у них время.

– Особенно весело было Славе, – расхохоталась Люся.

– Разве вам там было скучно? – встревожился Морис.

– Нет, конечно, – успокоила его Мирослава.

– Она ни в жизнь не признается, – подлила масла в огонь Людмила.

– Не обращай внимания. – Мирослава легко коснулась руки Мориса.

– Да, кстати, я чего приехала, – всплеснула руками Стефанович.

– Привезла нам подарки, – улыбнулась Мирослава.

– Точно! – Люся сорвалась с места, сбегала за своей сумкой и принялась выкладывать на диван коробки конфет, пушистый шарф, носки, книги и прочее.

– Вот, – сказала она, – потом разберете, что здесь кому.

– Мы тоже тебе кое-что приготовили, – произнесла Мирослава, вышла ненадолго и вернулась назад с маленькой коробочкой в руках.

Люся тотчас открыла ее и ахнула:

– Ой, Славка! Какая прелесть! – Она кинулась на шею подруге и принялась ее целовать.

Потом бросилась к зеркалу, вынула из ушей свои серьги и вставила бриллиантовые розочки, что вручила ей Мирослава.

Они сияли, казалось, всеми цветами радуги.

– Спасибо, ребята! – воскликнула она.

Морис собрался сказать, что он не имеет никакого отношения к этому подарку, но Мирослава приложила к своим губам указательный палец, и он, смирившись, промолчал.

Восьмого января поехали в гости к Стефановичам. Люся, прощаясь, настаивала на ответном визите и уверяла, что родители будут ждать и обидятся, если ожидание окажется напрасным.

Мирослава сказала, что нужно ехать. Морис вздохнул и согласился.

Отца Люси Павла Степановича, крепкого добродушного мужчину с пшеничными усами, Морис уже знал хорошо и относился к нему с уважением и симпатией. А с мамой Анной Федоровной, симпатичной полноватой блондинкой, был почти не знаком.

Но встретили их тепло, как родных, собственно, Мирославу родители Люси, наверное, на самом деле считали родным человеком, а Морис был при ней.

К тому же визит был непродолжительным, и Морис выдержал испытание с честью.

* * *

Старый Новый год встречали у тети Виктории.

Морис уговаривал себя: праздники уже скоро закончатся.

К счастью, гостей в доме Мирославиной тетки было немного и практически все они были уже знакомы Морису.

На столе к их приходу почти все было расставлено, кроме блюда под названием «Селедка под шубой».

Его Виктория почему-то всегда готовила сама. И вот наступил торжественный момент…

– Шовинизму и упадку – бойкот и анафема! – торжественно произнесла Виктория, внося блюдо с селедкой под шубой.

Некоторые из присутствующих недоуменно переглянулись. На этот раз хозяйка придумала что-то новенькое?

Заметив растерянность на лицах гостей, Виктория весело проговорила:

– Ну как же, дорогие мои! Ведь селедка-то под шубой – блюдо революционное и придумано трактирщиком Анастасом Богомиловым в тысяча девятьсот восемнадцатом году, вернее, в его конце, накануне девятнадцатого года.

Вот он и назвал его на волне революционного энтузиазма – ШУБА, что означало – «Шовинизму и упадку – бойкот и анафема».

Но так как революции больше не предвиделось, гости вздохнули облегченно, уселись за стол и подняли бокалы с шампанским за проводы старого-старого Нового года.

Через какое-то время старый Новый год был благополучно встречен.

Мирослава называла молодого мужа тети дядей и дядюшкой. Так называемый дядя был старше племянницы на три года… или чуточку больше.

Морис называл его, естественно, по имени и знал, что Игорь младше жены на 16 лет. Из этого никто не делал тайны.

– Дядя, почему у вас под елкой нет Снегурочки? Или хотя бы снеговика? – спросила Мирослава.

– Хм, – хмыкнул Коломейцев, – в этом заслуга твоей тетушки.

– То есть? – удивилась Мирослава.

– Про елочные игрушки я вообще молчу. Но в кондитерском отделе я предлагаю ей: дорогая, давай купим снегурочку? А она заявляет: