Тучи над страной Солнца - [66]

-- Первый Инка вернётся! Да здравствует Первый Инка! Смерть испанцам!

-- Вот именно. Почувствуй разницу. Они умирали за тех, кто сам не умер за них. Кто просто видел в них что-то вроде своих орудий, а не живые души... Это мне и отвратительно.

-- Я не понимаю вас, христиан. Всякий, кто рождается на свет, рождается, чтобы жить. Мне нелепа и страшна мысль, что можно родиться лишь для того, чтобы быть подвергнутым жестокой и мучительной казни. И они все -- Заря показала на камень, на котором через свечи брат Томас увидел барельефы. В темноте он не мог разглядеть их подробно, но кажется, они изображали сцены битв и казней, - они все тоже очень хотели жить. Но если на твою землю пришёл враг, то нужно сражаться против него с оружием в руках, а если тебя захватили в плен, то нужно мужественно встретить пытки и казнь, чтобы показать, что ты верен своему народу, и вдохновить других на борьбу своим примером.

-- Я всё это понимаю, но... подумай также о сынах Солнца, принимавших эту жертву как должное. Простолюдины должны были гибнуть за них, а сами они ничем не рисковали.

-- Почему -- не рисковали? Разве они не шли в бой? Разве они также не могли попасть в плен и подвергнуться пыткам и казни?

-- А разве могли?! Я всегда был уверен, что они лишь посылали в бой других...

Заря взглянула на него круглыми глазами, отступила на шаг и тихо промолвила:

-- Похоже, вы ничего о нас не знаете... Значит, вы там уверены, что инки -- трусы? Теперь я поняла, почему вы их так презираете... Но как же так, как же вы можете не знать... Правда, попав в плен, многие из них скрывали, что принадлежат к сынам Солнца, так как пытки по отношению к ним были часто ещё более изуверскими, но неужели вы даже историю Тупака Амару забыли?

-- Так значит, инки шли в бой сами? И гибли? Я всегда был уверен, что тираны трусливы, иначе они бы не были тиранами, но... Похоже, я и в самом деле жестоко ошибался. Расскажи мне историю Тупака Амару.

Хотя Заря небезосновательно считала себя неважной рассказчицей и тем более певицей, но сама магия места так подействовала на Томаса, что об этом он вспоминал потом до конца своих дней. Постепенно сгущающиеся сумерки, священный камень, окружённый пламенем свечей, и голос девушки, через которую с чужеземцем как будто говорили века. Для него Заря как будто не была в этот момент сама собой, она на походила скорее на раскрытую книгу, со страниц которой шелестели древние предания.

-- У Великого Манко было множество сыновей, и среди них было много тех, кому пророчили будущность великого воина, но Тупак Амару не был из них. Он был тихий и скромный юноша, которому было легче иметь дело с книгами, чем с людьми. Он стал амаута, и едва ли думал, какая судьба его ждёт. Но началась Великая Война, враги стремительно наступали вглубь страны, неся смерть. Если простых рыбаков и крестьян враги ещё могли пощадить, намереваясь превратить их в своих слуг, то для всех сынов Солнца, кому не удавалось скрыть своё происхождение, и для всех амаута приход врага означал неминуемую и страшную смерть. Были те, кто пытался лишь трусливо укрыться и переждать нашествие, были те, кто надеялся на сотрудничество с врагом, но были и те, кто решил уйти в леса и бороться с врагом до самой своей смерти или до тех пор, пока он не будет изгнан с родной земли. Таким был и Тупак Амару, предпочёвший сражаться, но не сдаваться. Увы, его и его товарищей выдал предатель, и несчастный даже не мог воспротивиться с честью погибнуть в бою, он претерпел плен, где его подвергали унижениям и пыткам, требуя рассказать про золото, а также выдать тех, кто ещё оставался на свободе. Белые люди верили, что запасы золота у нашей страны неиссякаемы, и что у каждого инки непременно есть где-то запрятанный запас. Конечно, это было не так, но несчастные не могли этого доказать. Священники уговаривали Тупака Амару креститься, и даже обещали за это жизнь, но только он отказался наотрез. Он знал, что его крещение будет выглядеть как отказ от своего народа и своего отца, Великого Манко и как признание, что его страна обречена. А если так, то значит, его народ сложит оружие, признав владычество завоевателей. Хотя сын Манко наотрез отказывался креститься, с ним, вопреки обычаям белых, запрещавших крестить того, кто твёрдо отказывается, проделали это силой, и пустили слух, что Тупак Амару принял веру белых людей. Тогда сам де Толедо приказал казнить юношу, решив показать этой казнью триумф над инками. Он приказал нарядить его так, как одеваются инки в дни торжеств, его голову украсить льяуту, которое положено носить наследнику престола, но при этом заковать его в кандалы и надеть на шею железный ошейник. Именно в таком виде несчастного провели к месту казни, а чтобы он не сбежал, его стерегли несколько десятков стражей из народа каньяри. Перед тем смертью он должен был смотреть, как казнят его товарищей по оружию, тех, с кем он долгие месяцы борьбы делил стол и кров.... На это со скорбью и ужасом смотрели насильно согнанные местные жители. Все они сочувствовали несчастным, но никто не мог ему ничем помочь, и вот-вот должно было случится неизбежное. Но неожиданно Тупак Амару оттолкнул палача и заговорил. "Братья, смерть стоит передо мной, но знайте, враги могут казнить меня, но войска моего отца вернутся и отомстят за всех. Я не отрекался от моего отца, меня крестили насильно. Братья, я скован -- но всех они заковать в кандалы не могут. Продолжайте борьбу! Да здравствует страна Солнца!" Палач опомнился, и схватил его, и попытался заткнуть ему рот, но тот перед смертью ещё сумел крикнуть: "Мать земля, пусть моя пролитая кровь падёт позором на моих врагов". И палач отрубил ему голову. Тело его потом, желая его опозорить, отпели по христианскому обряду, а голову выставили на всеобщий позор и поругание, но вместо этого местные жители ей стали поклоняться как святыне, и тогда де Толедо пришлось её убрать. Народ потом сложил о Тупаке Амару множество песен, в которых говорится, что он ушёл к своему предку солнцу, и теперь сеет свет с небес, и что следы его, оставленные по дороге на казнь, были подобны распускающимся цветам. О нём говорили по всей стране, на Севере и на Юге, в горах и на Побережье. И по всей стране за него мстили. А потом народ сложил об этом множество песен.