Тучи на рассвете - [44]

… Все дальше и дальше в горы уходил Сен Чель. Ему казалось, что он не может теперь явиться к Ван Гуну. Он долго блуждал в горах. Но постепенно пришел к твердому убеждению, что будет предательством не рассказать Ван Гуну о своей неудаче и скрыться, подобно жалкому трусу.

А к вечеру Сен Челя осенила вдруг новая мысль, от которой учащенно забилось сердце. Надо поскорее вернуться в Пхеньян, пока не ушел Пан Чак.

Совершенно измученный, он лишь на следующий день пробрался к Ван Гуну и рассказал ему все.

— Вот так я и провалил ваше задание, — горестно закончил Сен Чель. — Видно, не по плечу мне эта работа!

Он умолк, виновато посмотрел на Ван Гуна, который за все время не проронил ни слова. И чтобы уж высказать все, что было у него на душе, Сен Чель робко добавил:

— Я прошу отправить меня с Пан Чаком…

Старик крепко обнял юношу.

— Ты большое дело совершил, — сказал Ван Гун, выпуская его из своих объятий. — Великую правду посеял ты в души людей.

Ван Гун умолк и несколько минут раскуривал трубку.

— А оставаться в городе тебе нельзя, — снова заговорил он, глядя на Сен Челя. — Ты прав. Да и ко мне ты не должен больше являться: могут проследить. Утром Пан Чак уходит в Маньчжурию. Пойдешь и ты.

Мечты

В двух километрах от Садонской шахты, у подножия маленькой сопки, тянется полуразрушенный, почерневший от времени каменный забор. Над воротами во всю ширину огромная вывеска: «Угольные копи Те Иль Йок и К°. Оптовая торговля. Фирма существует с 1849 года».

Каждое утро Те Иль Йок взбирается на сопку и смотрит, что делается у его японских конкурентов — на Садонской шахте. Эта фирма совсем молодая — основана в 1910 году. Принадлежит японскому военно-морскому флоту, и управляет ею адмирал. Там добывается бездымный уголь для флота и делаются брикеты для продажи.

Возвращается к себе Те Иль Йок в подавленном состоянии и клянется самому себе, что больше не полезет на эту проклятую сопку, откуда видны и машины с углем, мчащиеся из Садона, и ленты транспортеров, и могучие углесмесители, и грохочущие прессы, брикетирующие уголь.

Но вот наступает утро, и Те Иль Йок снова взбирается на сопку. Он мечтает увидеть пожар, или взрыв эстакады, или хотя бы аварию на японской шахте, но его взору предстает все та же картина четко работающего мощного предприятия.

Понурив голову, он спускается к себе на шахтный двор.

В центре слепая лошадь идет по кругу, наматывая на ворот колодца толстый потертый канат. Лошадь идет лениво, поминутно норовя остановиться, но мальчишка-коногон покрикивает на нее, и животное движется медленно, тяжело. Лошадь делает восемь с половиной кругов — и на краю сруба показывается тяжелая бадья с серым углем. Коногон останавливает лошадь, помогает рабочим оттащить в сторону и опрокинуть бадью. А затем бадья с грохотом падает в шахту, ударяясь о стенки колодца.

Внизу ее нагружают углем. Сигнальщик дергает тонкую веревку, к верхнему концу которой прикреплен болт. Болт ударяется о рельс, и по этому дребезжащему звуку лошадь трогается в путь, понукаемая коногоном. Она делает восемь с половиной кругов и останавливается. И снова уголь из бадьи вываливают на землю.

В нескольких метрах от колодца сидят на земле двенадцать девочек и лепят брикеты из мелкого влажного угля. Потом готовые угольные шарики величиной с гусиное яйцо сушатся на солнце. Время от времени рабочий отвозит их на тележке под навес, на котором крупными иероглифами обозначено: «Центральный оптовый склад угольных копей Те Иль Йок и К°».

Несколько минут хозяин копей смотрит, как идет работа, и, вконец расстроенный, быстро направляется к навесу, где приютилась будка с вывеской: «Управление угольных копей Те Иль Йок и К°».

— Позови управляющего! — кричит он на ходу повстречавшемуся рабочему.

Шахтовладелец заходит в будку и начинает бегать из угла в угол, поминутно поглядывая в окно. Потом садится на циновку, напуская на себя важный вид. У него будет серьезный разговор с управляющим. Так продолжаться не может.

Он щиплет свою жиденькую бородку, которая растет кустиками. Однажды какой-то шутник сказал, будто Те Иль Йок повыщипал ее в минуты гнева. С тех пор он решил не прикасаться руками к бородке, но, как только начинает сердиться, забывает о своем решении.

Те Иль Йок очень подвижный человек. Ему трудно усидеть на месте, особенно сейчас, в минуту крайнего раздражения. И как только входит управляющий, он вскакивает.

— Ты хочешь разорить меня, негодяй! — кричит Те Иль Йок. — Это тебе, своему родному племяннику, я доверил такой пост, а ты целыми днями где-то пропадаешь! Смотри, что делается! Ведь никто не работает!

— Люди работают, — оправдывается управляющий.

— Работают?! — вскипает шахтовладелец. — Это называется работают! — Он хватает управляющего за рукав и тащит его к окну. — Ты посмотри, как они сгружают с тележки уголь! Они же спят! А женщины? Они сидят и поют! Разве так надо делать брикеты? — Те Иль Йок в изнеможении опускается на корточки. — Нет, с этим управляющим можно сойти с ума! Наверно, в наказание бог послал мне такого племянника.

Племянник-управляющий молчит, опустив голову. Это еще больше раздражает хозяина.