Тучи идут на ветер - [183]
Борис еще долго сидел один, мял голубенький клочок бумаги. На память знал десяток слов, написанных рукою Настенки. Перед самым налетом на Аксай доставил ординарец ее ответ на его вчерашнее послание с околицы Абганерова. Кается, что не вышла проводить, скучает, сохнет. Не скрыварт и страха за его жизнь… Но самые дорогие слова два последние: «Твоя Ася».
Глянув на скрюченного под одеялом командующего, задававшего храпака на всю горницу, написал:
«Ася!
Здравствуй, милая крошка!
Я здоров, занял Аксай, стою на старой квартире. Сегодня у меня ночует Харчонок.
Особенного нету ничего.
Ну, целую тебя, моя крошка, крепко и крепко.
Твой Борис».
Прошлепал босиком за печку. Постоял возле разбросавшегося на лавке Мишки. Спит, дьявол, сладко. На цыпочках вернулся в горницу, потушил лампу.
Завтракали до света. Для доброго аппетита хватили по граненому стакану.
Рдея в скулах, Борис признался:
— Николай Васильевич… Думаю жениться…
— Хо! Самогонку пить будем. Кто она? Девка, баба?
Борис потянулся к хлебнице. Выбрал горбушку. Откусил, с хрустом дробил крепкими зубами подпаленную житную корку. Хлебный дух, сдобренный запахом хмеля, кизячного дымка, забивал дыхание. Прожевал, ответил:
— Борисоглебская… Знаешь ты ее…
— Погоди, погоди… Не Настенка, случаем?
— Она.
— Ну вот! Все свихнулись! Окромя ее будто других и баб нету во всей Десятой. В том штабе все перегрызлись из-за нее, как кобели. Сладу нету.
— Осуждаешь?
— Боже упаси. Завидую! Посаженым отцом еще напрошусь.
— Не отпускают ее…
Отложив вилку, Харченко привалился на спинку стула. Стряхивая тылом ладони крошки с колен, с насмешкой спросил:
— А ты и не знаешь, что делать?
— Знаю.
Одеваясь, уже в прихожке, командующий посмеялся:
— Не всю ли бригаду думаешь двинуть на Абганерово, а?
Ветер на воле скаженный. Харченко ухватился за локоть комбрига. У ворот штаба, в затишке, Борис полюбопытствовал:
— Как же там… царицынским обошлось? У моих конников мозги в башках поразошлись. Добиваются все: что? А я и сам слухами пользуюсь.
— Боле всех досталось Климу. Отзывают и его, как Сталина.
— А тут, на Десятой?
— Худяков покамест…
Борис открыл калитку. Пропуская вперед себя гостя, негромко сказал, косясь на часового:
— А болтают… генерала какого-то посадили.
Обивая на крыльце с валенок снег, Харченко ответил:
— Егорова переставляют до нас… С Девятой. Он тоже как бы не в генеральском чине.
В штабе была уже одна живая бодрствующая душа.
— Хо, комиссар?! — угадал начдив.
Питашко, поспешно отсунув исписанные листы, разогнул спину.
— Вот поистине недремлющее око твое, — подковырнул Харченко комбрига, помня его давешнюю тревогу.
Борис не отозвался. Ткнулся через спинку стула к листам, над которыми только что потел политком. Выдернул нижний — начало, поднял к висячей лампе. Пробежав глазами, обратился к Питашко:
— Погоди… А сам приказ где?
— Приказ вчера еще готов был. А это разъяснение к нему, ко второму параграфу.
Прочитал и Харченко.
— Душевно. Мародеров не только надо к стенке приставлять… Пронимать их и революционным словом. А разобраться, мародеры-то разные бывают. Один… чтобы нахапать в бричку под задницу, про запас, другие — срам прикрыть. Для таких и полезно это «Разъяснение товарищам». И слова-то тут… Мастак ты, комиссар, их закручивать.
Отодвинув лист на вытянутую руку, прочитал на выбор:
— «…Борясь за правду, храбрые товарищи, мы должны быть на деле теми, за что мы боремся. Беспощадно уничтожая злых насильников-богачей, мы не должны сами брать у них примеров, за которые их уничтожаем. Призываю вас, товарищи, именем замученных и павших за наше святое дело борцов быть не только такими же борцами, но и достойными этой борьбы коммунарами…» Молодцом.
Отложил лист, снял папаху. Откровенно оглядывал неказистого на вид политкома.
— С рубкой как? Побывал вчера в бою, а?
Питашко совестливо опустил голову.
— Под мышкой шашку возил. Наган отдувался… Харченко усмехнулся, отвечая на хмурую улыбку Думенко.
— И это еще полбеды, — сознался петроградец. — Как я в седло сяду? Живого места нету, ей-богу… От верху до самых колен кожу всю чисто сбил. В лазарет совестно показаться…
От души смеялись. Харченко утирал глаза, крутил головой:
— То-то, гляжу, комиссар не на стуле… а чуть ли не на карачках.
Высмеявшись, сказал серьезным тоном:
— Коль в седле нельзя сейчас, товарищ политический комиссар, неси свое слово бойцам пешком. Они имеют в нем нужду.
Глянул на Думенко, предложил:
— Мы тоже, думаю, проветримся, а? По эскадронам, по линии…
Умостившись в задке тачанки возле плоскобокого кольта, Харченко не вытерпел, выдал главную цель приезда. Облокотившись на пулемет, спросил:
— Чего ж не спросишь о своем рапорте?
Борис скосил глаза.
— О каком?
— Вот, с Шевкоплясом подписали… В Реввоенсовет.
Комбриг крепко обхватил настуженный ствол пулемета, подался на спинку сиденья. В рапорте на имя Воен-совета армии он излагал необходимость укрепления войсковых кавалерийских частей. Для успешного ведения борьбы с казачьей массовой конницей кавчасти надо сводить в дивизию и использовать шире, активнее: не затыкать дыр, не обслуживать только отдельный клин, занимаемый своей стрелковой дивизией, а вывести на простор на весь участок фронта. Поименно называл и части — свою кавбригаду, Костея Булаткина из дивизии Гришки Колпака, Морозовский полк Михаила Лысенко, кавалерию Стальной дивизии. Из них можно свести боевую, ударную кавчасть армейского подчинения. Шевкопляс крутил носом, не хотел подписывать рапорт — жалко расставаться с кавбригадой. Поддержал Федор Крутей…
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.