Тубплиер - [9]

– Он самый главный старик, – объяснил Адалло запыхавшемуся Владу Гордину. – Как он скажет, так и будет.

Самый главный старик жил в крохотной сакле, состоявшей из одной комнаты. Мебели здесь, за исключением лежанки, не было никакой, так что и ощущения тесноты не возникало. Лежанка представляла собою сваренную из железных черных труб узкую кровать, аккуратно и без складок, как в образцовой казарме, застланную белым покрывалом. Над изголовьем, на свежей побелки стене, висели длинный кинжал в черных кожаных ножнах и мусульманский календарь из Саудовской Аравии размером с развернутую газету, доставленный сюда явно не по почте. К изножью кровати был прислонен длинный черный зонт, с такими, по слухам, расхаживают по Лондону конторские служащие с приличными доходами.

Сам хозяин, сухощавый старик лет шестидесяти пяти или семидесяти, чем-то напоминал знаменитого артиста Марлона Брандо, хотя и был бородат, в то время как артист, как известно, брил лицо и никакой бороды никогда не носил.

– Салам алейкум, Саид, – поздоровался Адалло. – Этот парень, – чуть подтолкнул он Влада вперед, – мой товарищ Азиз, он пришел познакомиться с тобой.

– Я из Бухары, – не зная, полагается ли подавать руку прямо сидевшему на кровати Саиду, сказал Влад. – Вместе учимся.

Потом Адалло с Саидом перешли на родной язык и говорили довольно долго. Влад Гордин терпеливо вслушивался в клекот высокогорной речи. Наконец собеседники умолкли, и Саид, подзывая гостя, похлопал рукою по покрывалу. Влад послушно подошел и сел на жесткий краешек кровати.

– Это Габдано, – сказал Саид. – Здесь мы живем.

– У нас в Бухаре… – начал было Влад Гордин, но Саид, словно бы не слыша, продолжал:

– Мы живем здесь, бухарец, по законам Мухаммеда ибн Абд аль-Ваххаба. Знаешь про такого?

– Не слыхал… – подумав, признался Влад Гордин. – У нас в Бухаре…

– У вас в Бухаре, значит, мусульмане совсем испортились. – Саид вдруг улыбнулся, светло, мечтательно. – Но это ничего, ничего. Так бывает, и так должно быть: сначала плохо, а потом хорошо. А потом снова плохо.

– А у вас, – спросил Влад, – хорошо?

– У нас в Габдано очень хорошо, – твердо ответил Саид. – Наш хаджи Джабраил был ваххабитом и передал нам все, что нужно правоверному мусульманину. Теперь нам хорошо: ясно, сухо и русские к нам не ходят.

– Потому что они боятся, – вставил Адалло.

Саид поглядел на Адалло одобрительно:

– Аллах дал нашему Адалло голову не только для того, чтобы он таскал на ней папаху. Адалло придумал красивую песню про нашу жизнь. Скажи, Адалло!

– Хаджи Джабраил привез в курджуне солнечную пыльцу из Медины, – музыкально растягивая слова, произнес Адалло, – и сады Габдано принесли плоды, сочащиеся медом и мудростью.

Саид одобрительно кивнул головой и продолжал:

– Верно, верно… Мой отец всегда говорил: «Храбрец Джабраил умер как святой человек. Аллах забрал нашего Джабраила, а взамен дал нам аль-Ваххаба, который не может умереть».

– А у нас в Бухаре, – решил поделиться туристскими знаниями Влад Гордин, – то есть не в самой Бухаре, а в Самарканде, похоронен племянник пророка Магомеда. Это место называется – Шахи-Зинда, там еще ручеек течет.

– Маркс-Энгельс не храбрец. – Саид не обратил внимания на сообщение Влада. – Сталин не храбрец, Хрущев Никита не храбрец. Наш хаджи Джабраил – храбрец и герой.

Влад поежился: от таких разговоров попахивало лагерной баландой, настоянной на богатой витаминами сибирской хвое. Но и ежиться чересчур открыто и раздражать тем самым старика Саида тоже не стоило: кинжал висел здесь вовсе не для украшения стены, а нравом хозяин обладал, как видно, пороховым – вполне возможно, унаследовал это качество от покойного храбреца Джабраила.

– Кинжал какой замечательный! – не без лести заметил Влад. – Так и видишь его в руке какого-нибудь героя…

– Это кинжал Джабраила, – сообщил Саид, снял оружие с гвоздя и, вытянув его из ножен, принялся размахивать им с неприятным свистом. – Он передается у нас из поколения в поколение, по наследству, старшим сыновьям.

– Значит, вы… – выдавил Влад Гордин, – и Джабраил…

Старик надменно кивнул головой в знак признания, а Адалло ввинтил к месту:

– Это наш кавказский обычай. В Москве нет кинжалов, потому что там нет настоящих мужчин.

– Это нас не касается, – с брезгливостью качнул рукою старик Саид, – что у них там в Москве… Я иногда читаю газету, когда Адалло мне приносит из Москвы. Всё врут. Про себя, про нас, про всех.

– Писали что-нибудь про Габдано? – встрепенулся Влад Гордин. – Где?

– Не про Габдано, – опроверг старик и снова рукой повел. – Про Кавказ, это почти одно и то же.

– Что мы, мол, «всесоюзный дом отдыха», – снова ввернул Адалло, – вроде проходного двора. Едут сюда все, кому не лень, а мы их любим и лезгинку для них танцуем с утра до ночи.

– Незваный гость хуже татарина, – подыграл Влад и осекся: татары все же мусульмане, не хуже бухарцев. Как бы Саид не обиделся.

– Мы их к нам не звали, – не обиделся Саид. – Русские Кавказ обманом захватили, им тут недолго осталось сидеть. Пусть уходят в свою Тамбовскую губернию. А кто не уйдет, тот жизнь потеряет.

– Так у них же пушки, танки, – усомнился Влад Гордин. – Они пол-Кавказа перебьют, а остальных вышлют, как при Сталине. Вы храбрецы, но жизнь-то ведь и у вас только одна!