Тщета земная - [5]

- Совсем неподходящее для меня место, - отвечала Эми, но как-то странно она это говорила, не понять, что же у нее на уме. Очень возможно, что это говорилось всерьез. И ни на какие вопросы она не отвечала.

- Это свадебный наряд Эми, - говорит бабушка и разворачивает широчайший бархатный плащ сизого цвета, раскладывает серебристое муарового шелка платье и маленькую шапочку - ток серого бархата, украшенную спереди темно-красными перьями. Рядом с бабушкой сидит красавица кузина Изабелла. Они беседуют, Миранда, если есть охота, может послушать.

- Она не захотела надеть ничего белого, даже фаты, - говорит бабушка. И я не стала спорить, я ведь обещала моим дочерям, что они будут венчаться в чем пожелают. Но Эми меня удивила. "На что я буду похожа в белом атласе?" сказала она. Правда, она была бледненькая, но в белом атласном платье выглядела бы как ангел, мы все так ей и сказали. А она говорит: "Если вздумается, хоть траур надену, это же мои похороны, а не чьи-нибудь". Я ей напомнила, что Лу и твоя мама венчались в белом и с фатой и мне приятно было бы видеть под венцом всех моих дочерей в одинаковом наряде. А Эми отвечает: "То Лу с Изабеллой, а то я", и, сколько я ни допытывалась, она не объяснила мне что это значит. Один раз, когда ей нездоровилось, она сказала: "Мамочка, мне недолго осталось на этом свете", но сказала как будто не всерьез. Я ей говорю: "Ты можешь прожить очень долгую жизнь, только будь разумна". А Эми отвечает: "В этом-то вся беда". И еще она сказала:

"Мне жалко Габриэла. Он сам не понимает, на что напрашивается".

Я опять постаралась ей объяснить, что замужество и дети вылечат ее от всех болезней, - продолжает бабушка. - В нашей семье, говорю, все женщины смолоду слабы здоровьем. Вот когда я была в твоем возрасте, все думали, что я и года не протяну. Это называлось бледная немочь, от малокровия становишься прямо зеленая, и всем известно, что от этого есть только одно лекарство. А Эми отвечает: "Ну, если я доживу до ста лет и позеленею, как трава, я все равно не захочу выйти за Габриэла". И тогда я ей сказала очень серьезно, что, если у нее и правда такое чувство, ей, конечно, не следует за него выходить, и надо Габриэлу отказать раз и навсегда, и пускай он уедет. И у него все пройдет. А Эми отвечает: "Я уже ему отказала и велела уехать, а он не слушается". Тут мы с ней посмеялись, и я сказала, что девушки умеют на сто ладов уверять, будто не хотят замуж, и на тысячу ладов умеют испытывать свою власть над мужчинами, но она-то, Эми, уже всем этим вдоволь натешилась, и пора ей честно решить, да или нет. Вот я, - продолжает бабушка, - только и мечтала, как бы выйти за вашего дедушку, и, не попроси он моей руки, я, уж наверно, сама бы его попросила. А Эми уверяла, будто и вообразить не может, как это ей вдруг захочется замуж. Я, говорит, буду заправская старая дева, совсем как Ева Паррингтон. Ведь уже тогда было ясно и понятно, что Ева прирожденная старая дева. Тут Гарри и говорит: "Ну, Ева... у Евы нет подбородка, вот в чем беда. Если бы и у тебя не было подбородка, Эми, ты, конечно, тоже разделила бы участь бедняжки Евы". А дядя Билл сказал: "Когда женщинам больше нечем утешиться, они начинают добиваться права голоса. Не очень-то оно заменяет супруга", - сказал дядя Билл. А Эми ему: "Мне нужен такой спутник жизни, чтоб была не жизнь, а вальс, вот кого я ищу". Напрасно было учить ее уму-разуму.

Братья с нежностью вспоминали, что Эми была умница. Послушав, как они отзываются о нраве и привычках сестры Мария решила - они думали, будто Эми умная, потому что, отправляясь на бал, она всякий раз спрашивала нравится ли им, как она выглядит. Если на их вкус что-нибудь было не так, она меняла платье или причесывалась по-другому, пока им не угодит, и говорила брату: "Ты такой добрый, ты не дашь твоей бедной сестренке показаться на люди уродиной". Но ни отца, ни Габриэла она не слушала. Бывало, с нее станется, если Габриэл похвалит ее платье, она тут же пойдет и наденет другое. Ему очень нравились ее длинные черные волосы, и однажды, когда она лежала больная, он приподнял разметавшуюся на подушке прядь и сказал: "Обожаю твои волосы, Эми, они у тебя самые красивые на свете". А когда пришел в следующий раз, смотрит - Эми коротко остриглась и голова у нее вся в крутых кудряшках. Габриэл так ужаснулся, словно она взяла и сама себя изувечила. И уж больше Эми волосы не отпускала, хоть братья ее и просили. Как раз тогда и сделан портрет, что висит на стене, - Эми послала эту фотографию Габриэлу, а он без единого слова ее вернул. Эми была очень довольна и вставила фотографию в рамку. В уголке есть надпись чернилами, беглым тонким почерком: "Дорогому брату Гарри, которому нравится, что я стриженая".

Тут кроется лукавый намек на очень серьезный скандал. Глядя на отца, девочки нередко задумывались - что было бы, если бы он не промахнулся, когда стрелял в того молодого человека. Полагали, что молодой человек поцеловал тетю Эми, хотя она вовсе не была с ним помолвлена. И предполагалось, что дядя Габриэл будет драться с ним на дуэли, но отец подоспел туда первым. У них славный, самый обыкновенный отец, когда девочки нарядные и послушные, он сажает их к себе на колени, а если придут не очень аккуратно причесанные или с не совсем чистыми ногтями, прогоняет. "Уходи, смотреть на тебя противно", - говорит он сухо. Он замечает, если у кого-нибудь из дочерей перекручен чулок. Заставляет чистить зубы препротивной смесью толченого мела с угольным порошком и солью. Когда они капризничают, он их гонит с глаз долой. Они смутно понимают, что все это для их же блага в будущем; а когда простудишься и хлюпаешь носом, он прописывает горячий пунш и сам проследит, чтобы тебя напоили этим чудесным лекарством. Он не теряет надежды, что дочери вырастут не такими глупенькими, какими выглядят вот сейчас, сегодня, а если забудешься и при нем говоришь о чем-нибудь слишком уверенно, он спрашивает: "Откуда ты это знаешь?" - да таким тоном, что поневоле растеряешься. Потому что - вот беда! - неизменно оказывается, что ничего они этого не знали, а только повторяли с чужих слов. Да, разговаривать с отцом нелегко, он расставляет ловушки, и в них неизменно попадаешься, а Марии с Мирандой чем дальше, тем сильней хочется, чтобы он не считал их дурочками. И при таком вот характере их отец когда-то уехал в Мексику и прожил там почти год, а все потому, что стрелял в человека, с которым тетя Эми кокетничала на балу. И это он очень неправильно поступил, надо было вызвать того человека на дуэль, как сделал дядя Габриэл. А отец просто взял и выстрелил в него, как самый последний невежа. Из-за этой истории во всей округе поднялся ужасный переполох и помолвка тети Эми с дядей Габриэлом чуть было не расстроилась окончательно и бесповоротно. Дядя Габриэл уверял, что тот молодой человек поцеловал тетю Эми, а тетя Эми уверяла, что он только любовался ее красивыми волосами.