Тщета, или Крушение «Титана» - [21]
Здесь ее свидетельство перешло в истерический припадок, и ее рыдания перемежались с увещеваниями девочки не говорить плохого слова; ибо заметившая Роуланда Мира называла его прозвище.
«Что это было за кораблекрушение… где это было?» спросил, ни к кому не обращаясь, озадаченный судья.
«Титан», выкрикнули с полдюжины газетчиков через комнату.
«Титан», повторил судья. «Стало быть, это преступление было совершено в нейтральных водах под английским флагом. Я не вполне понимаю, зачем оно рассматривается этим судом. Арестованный, есть ли у вас какое-нибудь заявление?»
«Нет, ваша честь». Ответ прозвучал как сухое всхлипывание.
Судья изучил пепельного цвета лицо человека в лохмотьях, и сказал помощнику:
«Поменяйте обвинительную статью на бродяжничество… да…»
Помощник, подстрекаемый газетчиками, был уже рядом. Он разложил перед ним утреннюю газету, указал на крупный шрифт и отошел. Судебный процесс прервался на чтение новостей. Спустя минуту или две, судья обратился в зал:
«Заключенный», быстро сказал он, «достаньте свой правый рукав из одежды!» Роуланд повиновался механически, и рукав повис на его боку. Судья заметил это и продолжил чтение. Затем он свернул газету и сказал:
«Вы подтверждаете, что вы тот самый, кого спасли с айсберга?» Арестованный склонил свою голову.
«Свободен!» — слово произносилось не обычным для суда тоном. «Мадам», добавил судья с теплым блеском в глазах, «этот человек только спас жизнь вашей дочери. Если дома вы прочитаете, как он защищал ее от белого медведя, я сомневаюсь, что вы будете еще рассказывать ей сказки про медведей. Острое орудие… гм!» Что было уже совершенно неуместно в суде.
Миссис Селфридж, с озадаченным и довольно уязвленным выражением лица, покинула суд в обществе раздосадованных отца и друзей, в то время как Мира оскверняла себя обращенными к Роуланду криками, который попал в руки репортеров. Они пытались развлечь его по-матросски, но он не поддавался ни на развлечения, ни на разговоры. Он ушел и растворился в большом мире, так что вечерние газеты лишь воспроизвели утренние события в суде.
Глава 16
Утром следующего дня однорукий праздношатающийся в порту нашел старый рыболовный крючок и обрывки шнура, которые он связал. Затем он выкопал какую-то наживку и поймал рыбу. Голодный и без огня, он обменял рыбу на пищу у кока каботажного судна, и до темноты поймал еще две рыбы, одну из которых он обменял, а другую продал. Он спал под причалом, рыбачил, менялся и торговал в течение месяца, чтобы заплатить за костюм с чужого плеча и услуги парикмахера. Его изменившуюся наружность оценил начальник грузовой службы порта, нанявший его подсчитывать грузы, что было выгоднее рыболовства и позволило со временем обзавестись шляпой, парой ботинок и пальто. Он снял комнату с постелью и вскоре нашел конверты в адрес работодателя — почтовой фирмы, — где его красивый и быстрый почерк дал ему постоянную работу. Там через пару месяцев ему разрешили запросить об экзаменах для поступления на гражданскую службу, которые он осилил, продолжив писать адреса на конвертах. Между тем, в новой и лучшей одежде он уже легко убеждал встречных людей в том, что он джентльмен. Через два года после экзаменов его назначили на хорошо оплачиваемую правительственную должность. Усаживаясь за стол в своем офисе, он заметил мысленно: «Теперь, Джон Роуланд, твое будущее принадлежит тебе. Прошли твои страдания, случившиеся из-за неверной оценки женщин и виски».
Однако он был не прав, ибо через шесть месяцев он получил письмо, содержавшее, в частности, следующее:
«Не думай, что я безразлична или неблагодарна. Я наблюдала со стороны, как шло твое удивительное сражение с твоими старыми убеждениями. Ты победил, и я рада поздравить тебя. Но Мира не позволит мне успокоиться. Она постоянно спрашивает о тебе и иногда плачет. Я не могу больше вынести это. Придешь ли ты встретиться с Мирой?»
И он пошел на встречу — с Мирой.
Гигантские пауки и крошечные люди, кровопролитные битвы муравьев, отчаянные сражения микробов, путешествия внутри человеческого тела и невообразимые вселенные, заключенные в атомах — проникновение в микромир издавна было заветной мечтой фантастов.Антология «Битва чудовищ» начинает в серии «Polaris» публикацию забытых и редких произведений, объединенных общей темой «приключений в микромире». В антологию вошли произведения 1890-х — 1920-х гг.
Короткая повесть не слишком удачливого американского писателя Моргана Робертсона, бывшего некогда моряком, уже давно признана едва ли не самым удивительным предсказанием в современной истории. Принято считать, что автор с поразительной точностью описал катастрофу парохода «Титаник» (в книге он имеет название «Титан») за 14 лет до того, как она произошла. Долгое время русскоязычный читатель, не имея возможности ознакомится с повестью, вынужден был верить на слово разного рода интерпретаторам, которые и сами, порой, имели о творении Робертсона весьма смутное представление.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.