Тщеславная мачеха - [34]

– Я иду с вами, герцогиня. – Графиня сунула сумку под подушку. – Начнем же нашу игру.

Графиня постаралась не улыбаться, ставя ливр на королеву червей.

– Открываюсь.

Своим голосом леди Анастасия владела лучше, чем собой.

Сидевшая напротив Изабелла прищурилась, выставляя столбик монет.

– Поднимаю ставку до десяти ливров. – Схватив ручку, она черкнула расписку и подвинула ее к монетам. – И ставлю свой замок и земли в Бордерсе.

– Кто-нибудь видел Уиппи? – В дверь просунула голову Люси Уиппингем. – Он все время куда-то исчезает, и одному Богу известно, в какие еще неприятности ввяжется.

Графиня с трепетом взирала на долговое обязательство. Она помнила, какие карты вышли, и понимала, что у нее по-прежнему великолепные шансы. Что, если она выиграет? Но выиграть она может, только сделав равную ставку. Она посмотрела на свою расписку: «Мой дом на Джермен-стрит, в Сент-Джеймсе, с синей дверью». Погладила пальцами край бумажки с наспех нацарапанными словами.

– Я видела его с доктором, – сказала Изабелла. – Они поднимались наверх.

– Ох уж этот Стикуорт, такой пройдоха. – Люси Уиппингем вошла и налила себе вина. – Всегда уводит Уиппи, когда он мне нужен. – Она одним махом выпила вино и удалилась, хлопнув дверью.

– Вы слышали? Королева немного выиграла во французскую лотерею, – сообщила герцогиня. – Немного денег – ливров пятьдесят или около того. Лучше, чем ничего… Она жертвует деньги бедным.

– Вот бы она пожертвовала их мне, бедняжке, – рассмеялась Изабелла.

Графиня обмакнула перо в чернила и, подняв над бумагой, заколебалась.

– Это всего лишь чернила на бумаге, дорогая, – прошептала герцогиня де Шарм графине. – Вряд ли кто-то из нас когда-нибудь вернется домой. Но даже если и вернется… кто знает, что к сегодняшнему дню осталось от наших поместий?

Сердце графини неистово стучало. Она-то собиралась попасть домой всеми правдами и неправдами и была уверена, что, достигнув Дувра, сумеет доказать свою непричастность к шпионам-католикам. И если она действительно пройдет дознание на границе, а затем в Лондоне, Боже, как же чудесно будет стать обладательницей обширных земельных угодий в Шотландии. И замка в придачу! А если нет, то, как заметила герцогиня, какая разница? Кто из сидящих за этим столом когда-либо возбудит против нее иск?

– Удваиваю ставку! – воскликнула она, вызывающе подталкивая вперед свою расписку и ставя тем самым свой лондонский дом против короля треф. – Чему быть, того не миновать!

Герцог, сидевший за банкомета, вынул очередную карту.

– Ах, Гектор, то есть бубновый валет. Графиня, вы проиграли.

Он придвинул к себе деньги и долговые расписки и стасовал карты, готовый к новой игре.

– Прошу вас, делайте ваши ставки.

Графиня подалась вперед, но поняла, что слишком поздно. Выход был только один – поднять ставку и отыграть дом. Она поспешно написала еще одну долговую расписку.

Изабелла Мердо-Мактавиш взяла ее и, щурясь, зачитала вслух:

«Мой слуга Годфри и моя служанка Элпью».

– Вот это ставка! – улыбнулась она. – Что бы такое поставить против нее? Сотню голов хайлендского скота?

После того как подали ужин и убрали на кухне, Элпью отпустили спать. Она вышла из задней двери и направилась к конюшне. Но прежде чем якобы устраиваться на ночлег, Элпью решила произвести рекогносцировку.

– Я слишком разгорячилась, чтобы сейчас идти спать, Пайп, – крикнула она, пересекая главный двор. – Пойду пройдусь. Скоро увидимся.

Пайп помахала ей рукой и пошла на конюшню.

Элпью шла по главной улице, ища дорожный указатель на Париж. Через несколько минут она нашла его. Вернувшись в замок, Элпью решила прогуляться по круговой террасе и полюбоваться рекой.

Не успела она свернуть в парковый партер, как увидела доктора, который стремительно шагал в ее сторону. Элпью спряталась за апельсиновое дерево в кадке. Доктор прошел мимо с таким решительным видом, что было ясно – он в гневе. Каблуки его сапог с хрустом вдавливались в гравий.

Прежде чем двинуться дальше, Элпью подождала, пока он скроется в замке, но, поднявшись, увидела что-то распростертое на траве. Тело?

С замирающим сердцем Элпью подкралась поближе.

Это оказалась женщина. Элпью видела тонкую ткань платья, неловко вывернутую руку, ступни в туфельках, задранную юбку.

Элпью приблизилась и, затаив дыхание, наклонилась. Это была Люси Уиппингем. Элпью ахнула. Что делать? Бежать за помощью? В тот момент, когда она нагнулась, чтобы пощупать пульс, кто-то схватил ее за лодыжку.

– Стики? – От неожиданности Элпью потеряла равновесие и упала на траву. – Не уходи, негодяй. Мы могли быть так счастливы. Ты говорил, что могли. Сейчас самый удачный момент, чтобы удрать из этого гнезда соглядатаев и отравителей.

– Вы хорошо себя чувствуете, мадам? – спросила Элпью. – Я увидела вас из партера и подумала, что вы упали. – Когда же она снова нагнулась к леди Уиппингем, то почувствовала, что от той пахнет перегаром. – Проводить вас?

– Убирайся к черту! – Люси Уиппингем застонала и повернулась на спину. – Оставь меня в покое. Я буду здесь всю ночь, пока меня не унесут дикие звери. – Она помахала рукой. – Ты что, не слышала, дерзкая девчонка? Убирайся.