Труп в оранжерее - [89]

— Над чем вы смеетесь? — неожиданно спросил рассказчик.

— Какая несусветная глупость, — сказал лорд Питер. — Бедный старина Кэткарт. Она была девственницей! И, как я предполагаю, она все еще девственница. Я не знаю, почему она упала в обморок в тот момент, когда я перестал смотреть на нее.

— Вы ужасный эгоист, — проворчал Паркер.

— Я знаю. Во мне всегда было что-то ребяческое. Но что меня волнует — так это то, что я, кажется, становлюсь слишком впечатлительным. Когда Барбара отказала мне…

— Вы излечились, — сказал его друг жестоко. — По правде говоря, я заметил это уже давно.

Лорд Питер глубоко вздохнул.

— Я ценю вашу искренность, Чарльз, — сказал он, — но мне хотелось бы, чтобы вы не выражались таким образом. Кроме того — смотрите, они выходят!

Площадь Парламента начала заполняться народом. Потоки людей потекли по улицам. Всплеск алых одеяний появился напротив серого надгробного камня Сент-Стефана. Секретарь мистера Мурблса внезапно появился в дверях.

— Все хорошо, милорд оправдан — единодушно, — и, пожалуйста, вы могли бы подойти, милорд?

Они вышли. При появлении лорда Питера некоторые возбужденные наблюдатели приветственно подняли руку. Мощный порыв ветра прорвался внезапно сквозь площадь, надувая алые одежды появляющихся пэров. Лорда Питера окружали то одни, то другие, пока он не достиг центра группы.

— Извините меня, ваша светлость.

Это был Бантер. Бантер, чудесным образом держа на своих руках алую мантию с горностаем, окутал синий костюм из саржи, который, по его мнению, позорил его господина.

— Позволите мне почтительно поздравить вас, ваша светлость.

— Бантер! — закричал лорд Питер. — Боже, человек сошел с ума! Черт возьми, уберите эту вещь, — добавил он, врезавшись в высокого фотографа с галстуком, завязанным узлом.

— Слишком поздно, милорд, — сказал обидчик, торжественно протягивая негатив.

— Питер, — сказал герцог. — Э… спасибо, старина.

— Все хорошо, — сказал его светлость. — Очень веселая поездка. Ты выглядишь подобающе. О, не стоит жать руку, я давно догадался об этом! Я слышал, как фотообъектив этого человека щелкнул…

Они проталкивались сквозь толпу к автомобилям. Две герцогини уже сели в машину, и герцог собирался последовать за ними, когда пуля, разбив окно автомобиля, пролетела в дюйме от головы Денвера и отрикошетила от ветрового стекла.

Паника и крики. Большой бородатый человек какое-то мгновение боролся с тремя констеблями; затем последовало несколько беспорядочных выстрелов, и после стремительного агрессивного натиска толпа расступилась, затем сомкнулась подобно собакам, преследующим лису, пронеслась мимо палат парламента, направляясь к Вестминстерскому мосту.

— Он ранил женщину — он под автобусом — нет, вон он — убийца! — остановите его!

Пронзительные крики и вопли — свистки полицейского — констебли, бросающиеся из-за каждого угла, — сталкивающиеся такси — бегущая толпа…

Водитель такси, съезжавший с моста, увидел искаженное злобой лицо только перед капотом и затормозил, когда пальцы сумасшедшего в последний раз сомкнулись на спусковом крючке. Хлопок выстрела и звук лопнувшей шины раздались почти одновременно; такси резко развернулось вправо, подмяв под себя беглеца, и с ужасным грохотом столкнулось с трамваем, который стоял пустой в тупике на набережной.

— Я не мог ничего сделать, — вопил таксист, — он стрелял в меня. О боже, я не мог ничего сделать.

Лорд Питер и Паркер подбежали вместе, запыхавшись.

— Вот здесь, констебль, — говорил, тяжело дыша, его светлость. — Я знаю этого человека. Он испытывает прискорбную неприязнь к моему брату. В связи с вопросами браконьерства в Йоркшире. Попросите следователя из уголовной полиции прийти ко мне, у меня есть информация.

— Очень хорошо, милорд.

— Не фотографируйте это, — сказал лорд Питер человеку с фотокамерой, которого он внезапно обнаружил рядом с собой.

Фотограф покачал головой:

— Они не хотели бы это видеть, ваша светлость. Только сцену аварии и санитаров. Яркие, сенсационные фотографии, вы понимаете. И ничего отвратительного, — он понимающе кивнул головой на большие темные пятна на шоссе, — это не оплачивается.

Откуда-то появился рыжеволосый репортер с записной книжкой.

— Итак, — сказал его светлость, — вам нужен репортаж? Я все расскажу вам.

В конце концов не стоит волноваться за госпожу Граймторп. Редко когда герцогская авантюра разрешается с небольшим недоразумением. Его светлость, как настоящий джентльмен, великолепно справился с печальным и сентиментальным интервью. Во всех своих довольно глупых делах он никогда не убегал со сцены и не противопоставлял буре рыданий это раздражающее: «хорошо, я лучше уйду», которое приводило к отчаянию и иногда к хладнокровному выстрелу. Но в этом случае все дело потерпело неудачу. Леди не была заинтересована.

— Я теперь свободна, — сказала она. — Я возвращаюсь к родным в Корнуолл. Я не хочу ничего теперь, когда он мертв.

Почтительная нежность герцога была самой скучной неудачей.

Лорд Питер увиделся с ней в номере, который она снимала в небольшой представительной гостинице в Блумсбери. Ей понравились такси, и большие сверкающие магазины, и световые рекламы. Они остановились около цирка Пиккадилли, чтобы увидеть, как собака Бонзо курит дешевую папиросу, а ребенок на рекламном щите «Нестле» сосет бутылку молока. Она была поражена тем, что цены на вещи в витрине «Сван энд Эдгар» были, если уж на то пошло, более разумными, чем в Стэпли.