Труп в оранжерее - [76]

— Счастливым, ваша честь, — сказал сэр Вигмор с подобострастным поклоном.

— Я не знаю, является ли это слово книжным, — сказал его светлость, включая его в свои заметки с дотошной точностью, — но я понимаю его как синоним слова «веселый».

Достопочтенный Фредди, обращаясь к суду, сказал, что он подразумевал больше, чем только веселый, — более оживленный и радостный.

— Можем мы рассматривать ваше заявление как то, что он был в исключительно отличном настроении? — предположил адвокат.

— Рассматривайте это заявление как любое настроение, которое вам нравится, — пробормотал свидетель, добавив: — Возьмите за ориентир Джона Бега.

— Покойный был особенно оживлен и весел, когда собирался ложиться спать, — сказал сэр Вигмор, сердито нахмурившись, — и собирался жениться в ближайшем будущем. Является ли это предположение истинным утверждением о его состоянии?

Достопочтенный Фредди согласился с этим.

Сэр Импи не подвергал свидетеля перекрестному допросу по поводу его отношения к ссоре и начал прямо со своего вопроса.

— Вы помните что-нибудь о письмах, которые были доставлены вечером, в день его смерти?

— Да, одно было для меня от моей тети. Несколько было адресовано полковнику, и я думаю, что одно было и для Кэткарта.

— Капитан Кэткарт прочел свое письмо сразу же?

— Нет, я уверен, что нет. Видите ли, я открыл свое, а затем увидел, что он кладет свое письмо в карман, и подумал…

— Не имеет значения, что вы думали, — сказал сэр Импи. — Что вы делали?

— Я сказал: «Извините меня, вы не возражаете, не так ли?» И он сказал: «Нисколько»; но он не читал свое письмо; и, вспоминая, я думаю…

— Видите ли, нам неинтересно, что вы думаете, — сказал председатель суда пэров.

— Но именно поэтому я настолько уверен, что он не открывал письма, — обиженно сказал достопочтенный Фредди. — Видите ли, я сказал себе, что он скрытный человек, и поэтому я запомнил.

Сэр Вигмор, который подпрыгнул с открытым ртом, сел снова.

— Спасибо, мистер Арбатнот, — сказал сэр Импи. Полковник и госпожа Марчбэнкс свидетельствовали, что они слышали шаги в кабинете герцога в 23.30. Они не слышали никакого выстрела или другого шума. Им не устраивали перекрестного допроса.

Мистер Петтигру-Робинсон представил детальный рассказ о ссоре и утверждал очень уверенно, что именно дверь спальни герцога проскрипела в ту ночь.

— Затем немногим позже трех часов нас вызвал мистер Арбатнот, — продолжал свидетель. — Я спустился в оранжерею, где увидел обвиняемого и мистера Арбатнота, который отмывал лицо покойного. Я указал им, что это неблагоразумно, поскольку они могли уничтожить ценные для расследования улики. Они не обратили на меня никакого внимания. Было множество отпечатков ног около двери, которую я хотел исследовать, потому что согласно моей теории…

— Милорды, — закричал сэр Импи, — мы вряд ли нуждаемся в теории этого свидетеля!

— Конечно, нет! — сказал председатель суда пэров. — Ответьте на вопросы, пожалуйста, и ничего не добавляйте от себя.

— Конечно, — сказал мистер Петтигру-Робинсон. — Я не подразумевал, что здесь что-то не так, но, разумеется, полагал…

— Не имеет значения, что вы полагали. Следите за моими вопросами, пожалуйста. Когда вы впервые увидели тело, как оно располагалось?

— На спине; Денвер и Арбатнот мыли ему лицо. Очевидно, его перевернули, потому что…

— Сэр Вигмор, — вставил председатель суда пэров, — вам следует контролировать вашего свидетеля.

— Пожалуйста, ограничьтесь свидетельскими показаниями, — сказал сэр Вигмор, довольно разгоряченный. — Нам не нужны ваши выводы. Вы говорите, что, когда увидели тело, оно находилось на спине. Правильно?

— И Денвер и Арбатнот мыли его.

— Да. Теперь я хочу перейти к другому вопросу. Вы помните случай, когда вы завтракали в Королевском клубе автомобилистов?

— Да. Я завтракал там однажды в середине августа в прошлом году, кажется, шестнадцатого или семнадцатого числа.

— Вы можете сообщить нам, что там произошло?

— Я зашел в курительную комнату после завтрака и читал в высоком кресле, когда увидел, что человек, сидящий сейчас на скамье подсудимых, вошел вместе с покойным капитаном Кэткартом. По правде сказать, я видел их в большом зеркале над каминной полкой. Они не заметили, что там был кто-то кроме них, в противном случае они были бы более осторожны в разговоре, я думаю. Они сели недалеко от меня и начали беседовать, и некоторое время спустя Кэткарт наклонился и сказал что-то шепотом, что — мне не удалось разобрать. Подсудимый подпрыгнул с исказившимся от ужаса лицом, воскликнув: «Ради бога, не выдавайте меня, Кэткарт, — это может оплатить только дьявол». Кэткарт сказал что-то обнадеживающее — я не слышал что, у него был глухой голос, — и обвиняемый ответил: «Хорошо, нет, это все. Я не могу допустить, чтобы кто-то владел этим». Он казался очень встревоженным. Капитан Кэткарт засмеялся. Они снова заговорили шепотом, и это было все, что я слышал.

— Спасибо.

Сэр Импи занялся свидетелем с дьявольской вежливостью.

— У вас превосходные способности к наблюдению и дедукции, мистер Петтигру-Робинсон, — начал он, — и, без сомнения, вы любите упражнять свое любознательное воображение, исследуя мотивы и характеры людей?