Труп из Первой столицы - [18]
— О Маяковском, — раздалось в ответ. — О чем же еще она могла писать?
Выяснилось, что сестра Эльзы Юрьевны не кто-нибудь, а муза Владимира Маяковского. Мадам Триоле так и сказала: «Муза». И пояснять не стала, но Света понимала и сама, что это значит не жена (ведь раньше Эльза Юрьевна сказала о супруге, который с давних пор и есть тот «спутник навсегда» ее сестры), не друг (какая уж тут дружба, раз половина всей любовной лирики Маяковского посвящена Лилии Юрьевне Брик), но кто-то очень близкий и значимый (не зря ведь поэт, как рассказала Эльза Юрьевна, в предсмертном обращении к правительству написал: «Моя семья — Лиля Брик»). В общем, кто там кому и кем приходился, Света не разобрала, но поняла главное: через год после смерти всеми любимого поэта издательства стали отказываться от переизданий, и член семьи Маяковского обратилась к товарищу Сталину с просьбой повлиять на ситуацию. И не получила никакого ответа. Могла ли в таком случае Света, просящая не за знаменитого литературного гиганта, а за скромную малоизвестную библиотеку, да еще и, по сути, не имеющая к объекту своей заботы никакого отношения, рассчитывать на внимание Вождя? С чего вообще она взяла, что товарищу Сталину должно быть дело до столь незначительных вещей? Хотя — Света чувствовала это всем сердцем, видела это по глазам, смотрящим со всех портретов, — на самом деле ему, конечно, было дело до всего. «Во всем виноваты остолопы!» — мысленно констатировала она наконец. Выходило, что вот еще в 1929 году, когда тетка Евгения передавала Вождю письмо Шолохова, в котором описывались страшные перегибы в требованиях к хлебозаготовкам на Дону и пришедший следом за ними голод, товарищ Сталин на письма литераторов откликался. А потом, когда всякие стали писать ему про моль и соседей, сил вчитываться у Вождя уже не осталось, и уже в 1931-м, когда сестра Эльзы Юрьевны просила за наследие Маяковского, ответа не последовало. Эх! Узнай Света о могуществе тетки Евгении на пяток лет раньше, и выйди тогда же постановление о закрытии библиотеки, такое доброе дело сделать можно было бы… А сейчас, хотя Эльза Юрьевна и шлепнула под письмом какой-то странной штукой, называемой «факсимиле», после чего на листе появилась знаменитая разляпистая А из автографа Луи Арагона и, собственно, вся подпись, но в реализуемости своей затеи Света уже сомневалась.
И тут! В небольшом скверике у подъезда, в дрожащей тени молодых тополей Света увидела знакомую фигуру. Кулиш Микола Гурович выгуливал песика. Драматург, педагог, мудрый и добрый наставник, бесспорный гений и давний друг Светиного батьки оказался рядом как нельзя кстати! Вот с кем можно посоветоваться насчет письма! Стесняясь заговорить просто так, Света лихорадочно искала повод. Она была не уверена, что писатель помнит ее, ведь почти четыре года не виделись, да и общалась Света больше с женой Миколы Гуровича, веселой и яркой Антониной. И тут ее осенило:
— Джой! Джой! — закричала Света, присев на корточки. — Здравствуйте, Микола Гурович! Так люблю вашего песика, не могла пройти мимо…
— Спасибо, Светланка, за доброе слово и внимание, — раздался теплый, немного насмешливый голос. — Только это не Джой. При всем желании английский сеттер не мог бы так измениться…
Света так перепугалась — и из-за своей оплошности, и из-за того, что писатель прекрасно помнит ее имя, — что чуть не расплакалась, и Микола Гурович — добрая душа! — принялся ее утешать.
— Ну что вы? Бросьте! В конце концов, этот пес тоже заслуживает одобрения. У Йогансена их два, а сам он сильно занят и потому иногда просит меня вспомнить былое и пробежаться с поводком по окрестностям. Со старичком Джоем так уже не побегаешь, он гуляет лишь во дворе. А этот молодой пес — совсем другое дело. По сути ведь это я не собаку выгуливаю, а себя. Бегу к парку, вдоль дорожных оградительных насаждений и думаю: хорошо, что их сейчас так много насадили. С ними дышится легче и мыслится чище. Уж что-то, а сажать у нас умеют, да? — Он пристально посмотрел на Свету, подмигнул и, кажется, не дождавшись ожидаемой реакции, перешел на более серьезный тон. — К концу второй пятилетки будем счастливыми обладателями чистого воздуха, созданного природными ограждениями вокруг автомобильных дорог. Если доживем, конечно… — Товарищ Кулиш пошел за псом вдоль дома, и Света последовала за ним. Глянув на двухэтажный дом-казарму, расположенный на другой стороне улицы, драматург, кажется, забыл о своем намерении приободрить Свету и явно помрачнел. — Забавно, что я ассоциируюсь у вас с Джоем. Это приятно. Но, знаете, ведь я чуть не отдал своего пса в прошлом году! Вернее, что это я себя обеляю, я отдал! Вот сюда, в дом летного командного состава одному милейшему лейтенанту. Сначала мы думали, что поступили верно. Не ясно было, где достать денег и как купить продуктов не то что на содержание собаки, а хотя бы на то, чтобы подкормить слабеющую с каждым днем Ольгу. — Света знала, что Ольгою зовут дочку Кулишей, и сжалась в комок, ожидая услышать про нее тот ужасный финал, которым оканчивалось так много слышанных за последние годы историй о слабеющих без продуктов детях. — Да что там Ольга? — неожиданно воскликнул Микола Гурович. — От голода тогда умирал целый народ, вся Украина… Я ездил на Херсонщину, я видел, и с тех пор не могу спокойно спать… У лейтенанта наш Джой получил достойное питание, но очень тосковал. Через две недели ночью мы услышали страшный вой и узнали голос своего песика. Володя — он хоть и младший ребенок в нашей семье, но если что решил, то не отступит, — пошел забрать его. А утром выяснилось, что Джой выл не от тоски, а потому, что предчувствовал драму. Наш лейтенант застрелился, оставив молодую жену и двух дочек на попечение судьбы. Кто-то говорит — из-за растрат на работе, кто — из-за того, что узнал об аресте братьев и голодной смерти родителей в селе. Такая вот была история. И не напишешь, не расскажешь… Ну? — Драматург опять взглянул прямо на Свету, на этот раз довольно строго. — Долго я буду перед вами откровенничать, чтоб вы уже не боялись выкладывать, с чем пожаловали? Как батька? Все в порядке?
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
«Жёсткая» проза, повесть о становлении личности. Пытается ответить на вопрос, возможно ли преуспевающему молодому бизнесмену полюбить женщину, которую он не видел никогда в жизни, но о которой тем не менее знает все? Почти все… кроме лица и настоящего имени. Потому что в поэтичных, прекрасных дневниках, что читает он день за днем, нет фотографии девушки, невольно перевернувшей всю его жизнь, нет имени, кроме того, каким называет себя сама неведомая возлюбленная. Рита. Риорита. Тайна Любви всегда останется Неразгаданной.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
Третий роман из серии «Кавказский детектив, XIX век». Дом Мирза-Риза-хана был построен в 1892 году возле центрального парка Боржоми и очень органично вписался в городской пейзаж на фоне живописных гор. Его возвели по приказу персидского дипломата в качестве летней резиденции и назвали Фируза. Как и полагается старинному особняку, с этим местом связано множество трагических и таинственных легенд. Одна из них рассказывает про азербайджанского архитектора Юсуфа, который проектировал дом Мирза-Риза-хана.
Второй детектив с участием Николая Александровича де Кефед-Ганзена и Аполлинария Шалвовича Кикодзе. Приключения на Кавказе, в Лондоне, Палестине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа происходит в Советской России в 1927 году. В Москву приезжает Мария Шаховская. Она должна отомстить четырём насильникам, исковеркавшим её жизнь. Но что есть месть?
Молодой белорусский историк Мечислав неожиданно находит ценный предмет – серебряную капсулу времен последнего польского короля и великого князя литовского Станислава Августа. Во время плена в одном из своих замков, король спрятал артефакт, поместив в него записку с загадкой, разгадать которую вместе с друзьями, Викой и Владимиром, берётся Мечислав. Им удается выяснить, что монарх был членом организации масонов, но в это время в расследование начинают вмешиваться незнакомцы… Книга основана на реальных фактах.
Во время привычной инспекции состояния Летнего сада старшего городового Федулина ожидала страшная находка. Среди пруда на спине, раскинув ноги и руки и запрокинув кудрявую голову, плыла маленькая девочка. Жертвой оказалась единственная дочь надворного советника Картайкина, которую несколько дней назад похитили прямо на улице. Осмотр показал, что прежде, чем выбросить девочку в пруд, убийца задушил ее. Но кому понадобилось убивать маленькую дворянку? Расследовать это сложное и запутанное дело предстоит шефу жандармерии Бенкендорфу и обер-полицмейстеру Кокошкину.
Одесса, 1966 год. В парке находят труп неизвестного мужчины. Приехавший на вызов оперуполномоченный Емельянов быстро устанавливает, что это авторитетный, трижды судимый вор по кличке Паук. А через какое-то время обнаруживают повесившегося в своей квартире знаменитого скрипача Семена Лифшица… Проводя расследование, Емельянов неожиданно для себя попадает в глубокие оккультные дебри, сталкивается с неизвестной сатанинской организацией, а также с тем, что загадочные смерти вора Паука и гениального скрипача Лифшица тесно связаны между собой.
...Кажется, о своем криминальном прошлом Таня может окончательно забыть — она собирается замуж за Володю. Он тоже горячо любит ее, и вместе они строят планы совместной счастливой жизни. Но неожиданно Володя идет на назначенную ему встречу и исчезает. Таня в отчаянии. Разыскивая любимого, она находит... своего отца и узнает страшную правду Аккерманской крепости. Реальность столь ужасна, что в нее невозможно поверить... ISBN 978-966-03-8003-5 © И. И. Лобусова, 2017 © Е. А. Гугалова, художественное оформление, 2017 © Издательство «Фолио», марка серии, 2015.
...1919 год. Одесса переходит из рук в руки — от красных к белым и от белых к красным. Наконец в городе окончательно устанавливается советская власть. И все же спокойствия нет — тут и там происходят бандитские разборки, совершаемые с какой-то необычной жестокостью. Появляются настойчивые слухи о том, что Мишка Япончик не погиб — он жив и вернулся в Одессу. И цель его — добыть сокровища, спрятанные в катакомбах. Таня прекрасно знает, что это не так, что Мишка мертв, и ей просто необходимо разоблачить того, кто зверствует под именем Японца..
Когда молодой следователь Володя Сосновский по велению семьи был сослан подальше от столичных соблазнов – в Одессу, он и предположить не мог, что в этом приморском городе круто изменится его судьба. Лишь только он приступает к работе, как в Одессе начинают находить трупы богачей. Один, второй, третий… Они изуродованы до невозможности, но главное – у всех отрезаны пальцы. В городе паника, одесситы убеждены, что это дело рук убийцы по имени Людоед. Володя вместе со старым следователем Полипиным приступает к его поиску.