Труллион: Аластор-2262 - [72]

Вспыхнул экран. Появившееся на нем лицо Акади было до крайней степени раздраженным, а голос брюзжащим:

— Дзынь, дзынь, дзынь — только и слышу весь день. Телефон — весьма сомнительное удобство. Я все жду — не дождусь очень важного гостя и мне никак нельзя раздражаться.

— В самом деле? — изумился Глиннес. — Это парень в светло-голубой форме и фуражке посыльного?

— Естественно, нет! — рявкнул Акади, затем сразу же понизил голос. — Почему ты спрашиваешь?

— Пару минут тому назад именно такой парень справлялся у меня в отношении дороги к вашему дому.

— Ну что ж, подожду и его. Это все, что ты хотел?

— Я подумал, что могу заглянуть к вам сегодня к концу дня и одолжить двадцать тысяч озолов.

— Ха! А откуда мне взять двадцать тысяч озолов?

— Я знаю одно место.

Акади невесело рассмеялся.

— Придется тебе поискать кредитора более склонного к самоубийству, чем я.

Экран погас.

Глиннес задумался на мгновение, но больше уже никаких других предлогов для продолжения праздного времяпрепровождения так и не придумал. Вытащив ящики для яблок в сад, он принялся за работу с той яростью, что так характерна для трилла, вынужденного заниматься чем-то таким, что он расценивает как совершенно неизбежное зло. Дважды он слышал звонки телефона внутри дома, но не обратил на них внимания, и поэтому так ничего и не узнал об одном судьбоносном событии, случившемся несколько ранее этим днем. Он насобирал добрую дюжину ящиков яблок, погрузил их на тачку и отвез в сарай, затем вернулся в сад, чтобы собрать еще и закончить работу.

День близился к концу. Гнетущий сумрак эвнесса приобрел красноватый отлив, сменившийся вскоре тяжелым пурпуром приближающейся ночи. Глиннес продолжал упорно работать. С гор подул холодный ветер, проник сквозь мокрую от пота рубашку к самому телу. Неужели вот-вот снова пойдет дождь? Нет. Небо уже расцветилось звездами — сегодняшним вечером дождя определенно не будет. Глиннес нагрузил последними яблоками тележку и начал катить ее по направлению к сараю.

И вдруг остановился, как вкопанный. Дверь в сарай была лишь полуоткрыта. Скорее даже открыта совсем немного, не более того. Странно, ведь он умышленно оставил ее распахнутой настежь. Глиннес опустил на землю ручки тачки и вернулся в сад обдумать положение. То, что он увидел, не вызвало у него такого уж особого удивления — скорее даже наоборот, ведь он с самого начала прибегнул к такой необычной для себя предосторожности, сунув к себе в карман пистолет. Краешком глаза он пристально глядел в сторону сарая. Один, скорее всего, затаился внутри, другой — сзади, и еще один — в тени дома, так, во всяком случае, не без оснований предполагал Глиннес. Оставаясь в саду, он был вне пределов дальности метания ножа, да к тому же они вряд ли намерены убить его прямо на месте. Сначала им нужно будет вволю выговориться и только после этого последует своего рода «малый прутаншир» — ему будут выкручивать конечности, вырезать на коже замысловатые орнаменты, прижигать особо чувствительные места — и все это будет произведено в качестве гарантии, что не останется у него не только всего того, что позволило ему совершить недавнее кощунство, но даже и приятных воспоминаний об этом. Глиннес провел языком по пересохшим губам. Странная пустота дала о себе знать в желудке... Что делать? Он ведь не может вот так простоять всю ночь, делая вид, будто все никак не налюбуется урожаем своих яблок.

Глиннес неторопливо зашел за дом, затем, подхватив с земли увесистую палку, бегом вернулся вдоль одной из стен и затаился за углом. Послышался звук бегущих ног, несколько брошенных на ходу слов, произнесенных шепотом. Затем показалась тень кого-то, огибавшего угол. Глиннес взмахнул палкой. Огибавший угол, взметнул вверх руки и удар пришелся ему по запястью. Он завопил от боли. Глиннес еще раз взмахнул палкой, незваный гость сумел поймать ее руками. Глиннес потянул палку на себя, столкнулся с противником, и они закружились на одном месте, не выпуская палку из рук. Тут на Глиннеса набросился еще один противник, бешено взревевший, крепкий мужчина, от которого разило потом — Ванг Дроссет. Глиннес бросил палку и отпрыгнул в сторону, а затем сразу же выстрелил из пистолета. В Ванга Дроссета он не попал, зато поразил Харвинга, первого из Дроссетов, с которым он сцепился. Харвинг застонал, и, шатаясь, отлетел в сторону. Будто бы из неоткуда возник третий и схватился с Глиннесом под непрекращающийся аккомпанемент неистового гортанного рева, издаваемого Вангом Дроссетом, пританцовывавшего рядом и ищущего удобного момента, чтобы вцепиться в глотку Глиннеса. Глиннес еще раз выстрелил, но так как прицелиться не имел возможности, то только обжег землю у ног Ванга Дроссета. Вожак неуклюже подпрыгнул вверх. Глиннес, энергично орудуя ногами, вырвался из рук Эшмора, но за мгновение до этого Ванг Дроссет нанес ему страшной силы удар, от которого голова его едва не вдавилась в плечи и мгновенно стала необыкновенно тяжелой. Глиннесу же удалось в ответ нанести сокрушительный удар ногой в пах Эшмору, заставив его, прислонясь к стене дома, скрючиться в три погибели. Лежавший на земле Харвинг судорожно дернулся — что-то металлическое больно ужалило Глиннеса в плечо. Глиннес выстрелил. Харвинг обмяк и больше уже не шевелился.