Труды по истории древней Церкви - [96]

в учении об Евхаристии и первого и особенно второго документа является бесспорным. В упрек Гусеву ставится и свойственный ему прием — подвергать критике учение старокатолической Церкви, отождествляя с этим учением частные мнения некоторых старокатолических богословов; это совершенно неправильная точка зрения (c'est la une maniere de voir absolument fausse), как совершенно ошибочным является и усвоение вселенского значения документам отдельных автокефальных Церквей (these, qui nous parait absolument erronee). Гусев и богословы его школы, отождествляя свои воззрения с воззрениями всей Церкви и обвиняя несогласных с собой в измене Церкви, на деле сами оказываются неверными Вселенской церкви и истине, когда per fas et nefas хотят дать преобладание частному, местному и временному в противоположность всеобщему и вечному в Церкви.[542] — Редакция «Revue» (Michaud) сопроводила это, по ее выражению, «превосходное письмо, столь ясное при своей простоте и столь лояльное по своему духу», несколькими замечаниями со своей стороны.[543]

Проф. Гусев после этого, отметив мимоходом уже в статье «Иезуитские апологии филиоквистического учения (против иезуитских сочинений Асташкова и Ливанского)», напечатанное в «Вере и Церкви». 1900. Апрель–май,[544] что одинаковой с иезуитами в известном отношении точки зрения на Filioque держатся и старокатолические богословы, и их русские единомышленники и защитники, что, например «неизвестный якобы русский богослов, напечатавший в 24–й кн. Revue очень благоприятную для старокатоликов статью, прямо повторяет в предисловии и в первых главах ее обычные у папистов–богословов рассудочные соображения в пользу Filioque и придает им весьма преувеличенное значение», а А. А. Ки–реев, «горячий защитник старокатолических заблуждений по вопросу о Filioque и пресуществлении», «категорически заявил о своем согласии с безымянным «Русским богословом» по вопросу о Filioque»,[545] —. обрушился со всей силой на своих оппонентов в обширном памфлете Ι «Фальшивящее упрямство в отстаивании Filioque и в отвержении пресуществления», помещенном в «Вере и Разуме». 1900. Май–июль.[546] О то не его дает понятие отчасти уже самое заглавие. Наряду с А. А. Киреевым здесь достается немало и «таинственному» «Русскому богослову без имени», который вместе с проф. Мишо утверждает, будто проф. Гусев «нападает» на старокатоликов и их защитников, тогда как «это — умышленная неправда», и он, проф. Гусев, сколько знает о себе самом, «никогда ни на кого не нападал», а только защищал свои верования от посторонних нападок; напротив, «Русский богослов без имени», по словам полемиста, сам «первый «напал» на православное учение об исхождении Духа Святого от одного Отца, тем самым очень угодив старокато–ликам и г–ну Кирееву и заслужив всяческие от них похвалы за свое пособничество им», а теперь, «хотя и голословно, подает свой голос и по допросу о пресуществлении без всякого вызова с моей стороны и через него впутывается в полемику мою со старокатоликами и г–ном Киреевым уже по другому предмету».[547] «Русский богослов без имени», вместе с (Сиреевым и о. П. Я. Светловым, «странными своими воззрениями сани выключают себя из сонма православных богословов, хотя бы и воображали, будто они—представители какого‑то якобы прогрессивного «типа богословской мысли» в Православии». «Этот «богослов», желая отстоять Irilioque как богословское мнение, сам наносит ему сокрушительный Яудар уже теми самопротиворечиями, в которых путается безвыходно.

Какой же и это богослов?[548] Находя неточной передачу своих взглядов этим богословом, Гусев думает, что «можно даже сомневаться и в том, действительно ли он русский богослов и даже знает ли русский язык».[549] То, что проф. Мишо и Русский богослов без имени «совершенно уклонились» от разбора приведенных полемистом доводов, он объясняет неимением «потребных научно–богословских средств к тому».[550]В ответ на рекомендацию А. А. Киреевым статьи Русского богослова в качестве руководства для самого Гусева и на заявление о желательности издания ее на русском языке, Гусев говорит, что он, правда, находит «даже и теперь, несмотря на его странное письмо против меня, разубедившее внимательного читателя в его истиннолюбии и компетентности, — что он защищает Filioque в качестве богословского мнения дельнее не только г–на Киреева, но и всех старокатолических богословов вместе взятых и пытавшихся отстаивать это лжеучение. Тем не менее, грешно называть Русского богослова без имени авторитетным человеком и недобросовестно придавать решающее спор значение его статье и рекомендовать мне автора ее в качестве «спасительного указателя и руководителя», когда этот «богослов» оказался не в силах логически связать собственные мысли по вопросу о Filioque, когда он вообще наговорил немало странностей и когда я же принужден был преподать ему некоторые уроки по логике и исправлять погрешности его статьи, а г–н Киреев был и есть неспособен хоть сколько‑нибудь поддержать его. Что же касается до перевода статьи таинственного «Русского богослова» на русский язык, то она могла бы еще более, чем статьи г–на Киреева, запутать малосведущих в богословии читателей и, пожалуй, даже расположить некоторых из них в пользу лжеучения об отношении Сына Божия к Духу Святому».