Трудный выбор - [5]

У него появилось желание взять ее за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы вытряхнуть объяснение, почему она вознамерилась распорядиться собой подобным образом. Но он, естественно, сдержался.

— Это и есть ваше дело, мисс Хеймиш?

— Я согласна поторговаться.

Он дьявольски зорко вглядывался в ее лицо, так что она готова была разрыдаться. Наконец спросил:

— На каких условиях?

— Я подпишу добрачное соглашение, подтверждающее, что я не претендую ни на какие ваши материальные ценности, как в течение нашей связи, так и по ее окончанию. А вы, со своей стороны, обязуетесь не выдвигать против моего отца никаких обвинений.

Он дождался момента для ответа, и голос его прозвучал протяжно и цинично.

— Такая преданность родственникам восхищает. Но готовы ли вы воплотить свое намерение в реальность?

Внутри у нее все медленно умирало, но она заставила себя взглянуть ему в глаза, потом окинула взглядом всего.

Перед ней сидел крупный мужчина, высокий, шести футов и трех-четырех дюймов роста[3]. Темные, почти черные волосы. Крепко сколоченный костяк, широкие скулы, твердый подбородок, строго очерченный правильный лоб. Проницательные темные глаза, чувственная форма рта.

Было в его выражении нечто такое, что ободрило ее. Жесткая внешняя суровость не могла скрыть от ее взгляда его хитроватой деловой сметки. Это его качество таилось глубже, чем манера держать себя. Оно пряталось под респектабельной внешностью, под дорогой одеждой, являвшейся лишь внешним атрибутом успеха. Вероника интуитивно улавливала, что этот человек немало в своей жизни повидал и пережил. Ей казалось, что именно жизненный опыт делал Ралфа Спенсера сложным и опасным, но этот его опыт также оставлял ей надежду быть понятой.

— Знаете, мисс Хеймиш, ведь я могу оказаться дьявольским любовником, — вкрадчиво проговорил Ралф, наблюдая за выражением ее лица, которое вмиг будто заледенело, но тотчас вновь ожило. — Или совсем ни на что не годным в постели.

Она состроила выразительную гримаску, выражавшую неприкрытый скепсис по поводу этого предположения.

Да, храбрости и дерзости этой девчонке не занимать, с удивлением должен был признать Ралф.

В том, что он окажется «годным в постели», Вероника не сомневалась. Достаточно было на него взглянуть... Годна ли она для той роли, которую взялась играть? Нервы ее были на пределе, комок подступил к горлу, мешая дыханию.

Но что ей было делать? Квартиру она продала, из мебели оставила только самое необходимое, машину сменила, банковский счет опустошила — это все, чем можно было помочь отцу. И это ничтожно мало по сравнению с суммой его долгов.

— Вы назначаете высокую цену за свои услуги.

Он проговорил это на удивление бесстрастно. Да и вообще до сих пор ничем не выдал своего отношения к странной сделке. А вот она... Несомненно, она и не догадывалась, как легко он читал ее мысли.

Брать плату человеческим существом не ново, размышлял Ралф. Это происходило во все времена, принимая множество разных обличий. В сегодняшнем обществе это должно почитаться за насилие и принуждение. Одно оправдание, что это ее предложение, а не его. Что придает делу совсем иной оттенок и позволяет как-то легализовать ситуацию.

Вообще тут много взаимных выгод. Она спасает от бесчестья отца. А он получает ситуацию, лишенную каких-либо недоразумений. Впервые в его жизни женщина вела себя непредсказуемо... Это может оказаться интересным.

Ралф неожиданно ощутил волнение, какого давно не испытывал. Что-то всколыхнулось в нем. Предвкушение необычного удовольствия? Или что-то иное? Он мог получить любую женщину, гораздо красивее этой. И гораздо дешевле. Но ему вдруг захотелось получить именно эту. Получить в свое полное владение, подвести ее к краю здравомыслия и услышать мольбу о любви.

Он смотрел, как она ела последний сандвич и допивала свой кофе. Бледность исчезла с ее щек, да и яркость глаз немного смягчилась.

— Еще кофе, мисс Хеймиш?

Вероника промокнула губы бумажной салфеткой. Она чувствовала крайнюю усталость и больше всего на свете хотела домой.

— Нет, благодарю, — вежливо проговорила она. Лицо ее выражало немую просьбу: пожалуйста, дайте мне ответ.

Сердце ее билось о ребра, и ей казалось, что оно стучит все громче и быстрее. Обдумывает ли он ее предложение всерьез или просто затеял грубую игру?

Способен ли этот человек понять, сколько ей в последний месяц пришлось пережить, расплачиваясь за безрассудство отца и ожидая, когда топор возмездия упадет на его шею? Может ли он представить себе, каково это, держаться на одних нервах, недосыпая и постоянно изнуряя себя вопросом, чем и когда все это кончится?

— Я отвезу вас домой.

Каждое его слово казалось ей камнем, брошенным в водоем неудачи.

— Да нет, спасибо. Я возьму такси и доеду до своей машины, — сдавленно проговорила она, болезненно осознавая, что денег в ее кошельке на такси может и не хватить.

— Я довезу вас туда.

Его твердый тон не допускал возражений.

Должна ли она выразить благодарность? Это показалось ей излишним, и она просто кивнула. Он подозвал официанта, расплатился, и они направились к выходу.

В машине Вероника сидела молча, не в силах произнести ни слова. Движение на улицах постепенно уменьшаюсь, так что они ехали довольно быстро. Притормозив у ресторана, где она работала, Ралф спросил: