Трудный выбор - [2]

Нас осталось двадцать два человека. Двадцать два израненных ветерана, которые провели в битвах времени неизмеримо больше чем кто-либо до нас. Мы много воевали, и редко  спали, мы чаще убивали, чем ели, мы совсем перестали быть людьми и превратились в зверей, живущих ради крови и непонятных всем остальным ценностей, ушедших в прошлое вместе с погибшей династией. У нас не осталось ни владений, ни близких людей,  ни достойных занятий – ничего, кроме мести, ничего, кроме усталости. И лишь  сами для себя мы были во всем правы и всегда святы;  мы старались вернуть врагам причитающееся - смерть, огонь и страдания.

Но все когда-то кончается.  И наша война, начавшаяся так давно, что уже казалось, будто она вечна - даже она подошла к концу. Нам оставалось лишь умереть с честью, забрав с собой как можно больше проклятых еретиков, разрушивших все, что было нам дорого.

Королевский замок Вернауз, вставший  на прежней границе владений королевства и  области горных полусуверенных баронов, никогда не считался неприступной твердыней: только за последнюю сотню лет он четырежды переходил из рук в руки и полностью перестраивался после каждого удачного штурма или осады. Но всегда и неизменно он оставался маленьким и вечно неготовым к исполнению своего предназначения: каждый, укрывшийся  в нем, был обречен. Малые запасы продовольствия и воды, хлипкие стены и отвратительный климат гарантировали осаждающим войскам победу. Он был удобен, когда вокруг были свои и стал ловушкой, когда всюду оказались чужие.

И теперь наша кровавая дорога привела нас сюда: загнанные со всех сторон, мы застряли в четырех стенах Вернауза и, обходя его периметр, повсюду наблюдали только огни вечерних костров врага. Мы часто слышали заунывные песнопения жрецов Ллорха, леденящие душу крики приносимых в жертву невинных, в общем-то, людей – ведь разве можно поставить в вину  человеку, что оказался он в ненужном месте в проклятое время? И с каждым таким обходом нам становилось понятнее, что ни сегодня - так завтра мы будем вынуждены принять наш последний бой.

Я стоял, облокотившись на замшелый каменный зубец северной башни. Ни мыслей, ни желаний не осталось, и я просто смотрел в опускавшиеся сумерки. Рядом сопел простуженным носом Брасс – за пару лет мы с ним сдружились и если с кем-то и говорили – то только друг с другом. Но чаще молчали, понимая все без ненужных слов.

- Когда я в отхожее место ходил,  у донжона Гастон говорил, - внезапно сказал Брасс.

- О чем? – О чем бы он там не говорил, все теперь выглядело глупым и надуманным.

- Велел всем на рассвете  собраться  в храме.

- Зачем?

- Я не спрашивал, - коротко ответил Брасс, и я не стал допытываться.

Он снова засопел, погружаясь в тревожный короткий сон.

Велел и велел. Соберемся, значит. Что толку охранять стены, которые лишь чуть лучше защищают от еретиков, чем меловой круг на каменном полу? Нет разницы сейчас - в каком месте замка придется погибать. Если Гастону хочется снять посты – так тому и быть.

В полночь мы были в храме – все двадцать два человека и нашедшийся в Вернаузе последний живой жрец нашего преданного людьми бога.

Он стоял чуть позади Гастона, облаченный в оранжево-белую мантию, с кувшином в одной руке и серпом в другой – все как положено настоящему служителю Джайны. А судя по золочению по кромке серпа – священник был не из простых: как минимум трижды слышавший или лицезревший Джайну! Высокого полета птица! В прошлом, конечно. Теперь-то ему одна дорога – в костер.

- Братья, - бывший королевский зять, а ныне наш единственный король,  всегда говорил емко и просто. – Братья! Вы все не слепые и видите все сами. Следующее утро никому из нас не пережить. Их слишком много.  Но уйдя вот так – растоптанными, мы просто покажем всем, что сопротивление наше было бессмысленным. Я этого не хочу.

Конечно, никто не хочет быть проигравшим и все мы надеемся на чудо. Жаль лишь, что на наши желания любые боги плевали с высоты небесной – или где они там обитают?

- И   поэтому я поговорил с достопочтенным Иегудой, - Гастон кивком головы указал на жреца. – А он вознес мои слова Джайне Блистающему.

Попросил бы меня – я бы тоже вознес. Толку-то? Рядом понимающе хрюкнул вполголоса Брасс.

- Джайна явился к нам во всем своем великолепии, - после паузы сообщил собравшимся самозваный король.

Что-то новенькое. Обычно являлся он исключительно священникам. Видать, сильно его приперло, раз снизошел до разговора со смертным.

- И наш бог нашел решение!

Все интереснее и необычнее. Брасс даже перестал сопеть.

Досточтимый Иегуда выступил вперед и вознес над головой свои атрибуты – серп и кувшин. Если бы я не видел дальнейшее сам, то никогда бы не поверил, что такое бывает.

За его спиной словно зажегся огромный очаг, полоснувший  стены храма светло-зеленым светом. Сам священник стал расти и за двадцать ударов сердца превратился в настоящего великана, под татуированным синими кругами лбом которого появились два лишних глаза. Так рисовали Джайну в старые времена те немногие святые, что удостоились личной встречи с божеством.

Я видел, как бессильно выдохнул Брасс, как удивленно потер затылок лорд Кавай, как едва не опустился на пятую точку наш знаменитый поединщик – сир Арно. Да и сам я порядком изумился. Хоть и считал себя повидавшим все на свете.