Трудный путь в будущее - [79]

Помнится, однажды мне пришлось добираться из Кабула до Джелалабада рейсовым автобусом. Перегружен он был до предела. Пассажиры сидели даже на крыше, держась за приделанные там поручни. Автобус был старый, помятый, весь какой-то облезший. Едва мы выехали из Кабула, как шофер начал набирать скорость, хотя дорога все время делала повороты и временами шла вдоль обрыва.

Вдруг из-за поворота выскочил шедший навстречу на большой скорости грузовик, груженный металлическими прутьями, торчавшими над кабиной. Скрип тормозов обеих машин, сильный толчок, и все пассажиры, сидевшие на крыше, вместе со своим багажом посыпались на землю.

Водители обеих машин спокойно вышли из кабин, подошли друг к другу и стали не спеша разговаривать, каждый прижимая руки к сердцу. Потом обнялись и пошли помогать пассажирам подняться с земли, забросить на крышу вещи. Спокойно вели себя и пассажиры. Они не ругались. Потирая бока и спины, смеясь, они полезли наверх.

…Старая часть города. Нескончаемо тянутся лабиринты узких пыльных улочек с серыми дувалами, к которым пристроены лавочки. В воздухе стоит разноголосица зазывал, разносчиков дров, мелодичный перезвон молоточков чеканщиков по меди, пронзительные вопли ишаков и верблюдов. Снуют водоносы с бурдюками за спинами, ха-малы — переносчики тяжестей.

Столица — это зеркало страны, ее традиций, быта и социальных условий. На улицах можно увидеть крестьян из самых различных районов страны. Одни приехали на базар продать плоды своего труда, другие — устроиться на работу. Словно тени, скользят вдоль дувалов женщины, закрыв лица чадрой.

В столице есть водопровод. Вода подается в него из источников, расположенных неподалеку от города. Однако без водоносов пока не обойтись, особенно жителям окраин. Как часто доводилось наблюдать такую сцену. Сгорбившись, идет по улице босоногий человек в обтрепанной одежде. На спине привязан бурдюк из козлиной кожи, в котором литров двадцать свежей воды. Улица переходит в неровную тропинку, поднимающуюся в горы. На склонах прилепились хижины, сложенные из камней, крытые кусками железа. Там нет не только воды. Там нет электричества. Освещение — в лучшем случае керосиновая лампа. В окнах слюда или куски белого полиэтилена.

По вечерам, когда вспыхивают огоньки в этих хижинах, облепивших склоны гор, то снизу кажется, что это выстроились гигантские небоскребы. Трудно жили поселившиеся здесь бездомные. Спрятав под халат глиняные горшочки, наполненные углями, они коротали вечера, обогревая себя, когда в город приходила холодная зима. Здесь вечно простуженные дети и взрослые, здесь велика смертность.

Этим трущобам приходит конец. Вскоре после установления нового строя начали приниматься первые меры но оказанию помощи жителям этих мест. К началу 1985 года, в условиях, когда стране приходилось бороться с непрекращающимися вылазками контрреволюции, более восьми тысячам семей рабочих было предоставлено жилье, а хижины, где они ранее обитали, снесены.

Да, узкие глухие улочки и переулки — а рядом пролегла асфальтированная магистраль Джади Майванд с неоновым освещением. Мчатся современные лимузины Здесь антикварные и ювелирные магазины. В витринах можно увидеть шкатулки, инкрустированные перламутром, старинные ружья и сабли, щиты и пики, медные тарелки с чеканенными узорами и арабской вязью, на бархатных подушечках разложены дымчатые топазы, сиреневые аметисты, кровавого цвета рубины, знаменитые синие и голубые лазуриты, гранатовые браслеты, золотые перстни и кольца.

Поднимая придорожную пыль, степенно шагает по обочине дороги караван верблюдов. На их спинах тюки с товарами. За ними идут бородатые босоногие погонщики в белых или коричневых чалмах. За городом караван свернет с дороги и повезет груз в отдаленные места по многим старым, еще не забытым караванным тропам.

А вот сцена, словно кадр из кинофильма: колотя ногами ишака, восседает, держа в руках японский транзисторный приемник, упитанный мужчина в темно-коричневом шелковом халате. Позади, взвалив на плечи большой мешок с поклажей, спешит его жена, пряча лицо за паранджой. Тут же, весело переговариваясь, торопятся на занятия девушки в модных брючных костюмах…

Неподалеку от международного аэропорта раскинулся табор кочевников, пригнавших на базар овец. Здоровенные лохматые псы — волкодавы дремлют возле залатанных и прокопченных шатров, из которых доносятся «транзисторные» мелодии. С наступлением холодов кочевники устремляются на юг, в Пакистан, в долину Инда или же к Индийскому океану, чтобы через несколько месяцев вновь вернуться в свои родные места, в Афганистан. Путешествуют они без паспортов и виз, по тропам, известным порой только им одним.

Вот, позванивая медным колокольчиком, зазывает к себе посетителей продавец «походного» ресторана-тележки, на которой помещаются початки кукурузы, лепешки, горячие бобы и фасоль и острая мясная подлива. Сворачиваем к реке. Набережная — это сплошной базар, галантерейные лавки и чайханы. В воздухе запах шашлыка, плова и жареного лука.

Гудят пузатые медные самовары. В тени под тентами мужчины пьют зеленый чай, курят кальян. Продавец сладостей зазывно щелкает кусачками над связкой очищенных палок сахарного тростника, этого любимого лакомства афганских детишек. Все что-то продают, куда-то спешат, о чем-то спорят. Крики людей, одетых в красочные национальные костюмы, стук лошадиных копыт, скрип колясок, резкие гудки мотороллеров, переоборудованных в такси, и над всей этой смесью звуков, красок и запахов — безоблачное небо и палящее солнце.