Трудное счастье Калипсо - [11]

В магазине было почти пусто. До закрытия оставался час, после Нового года покупатели не торопились с тратами. Светлана уже выбрала тонкое синее платье из шерсти, темно-серые брюки и светлые джинсы. Коробка с короткими замшевыми сапожками ждала ее на кассе. «Мама меня убьет!» – Светлана старалась не думать, что будет объяснять дома, когда ее спросят про деньги на новый дачный забор. «Ничего не буду объяснять! До забора еще четыре месяца. Заработаю. Дополнительные дежурства в выходные возьму. Господи! Все! Я ни о чем не думаю, а просто покупаю эти вещи», – она тряхнула головой и положила ворох одежды на прилавок. «А мобильный он так и не попросил. Может, зря я это все?» – Мысль мелькнула да и пропала, придавленная чисто женской радостью от обновок.

Повстречались они через день. Михаил Семенович подъехал к семи вечера, они немного потолкались в пробках, а потом он вдруг сказал:

– Вы не хотите погулять на Воробьевых горах?

– Нас там сдует в речку. – Светлана посмотрела на пургу.

– Не сдует и не заметет, мы немного пройдемся, а потом поедем куда-нибудь в тепло чай с пирожными пить, согласны?

– Давайте попробуем.

Их не замело. Они, укутавшись в свои шарфы, шагали по хрусткому снежку, слушали, как шумят ели, смотрели на вечерний город со смотровой площадки, потом обошли университет. У подъездов было людно, студенты вернулись с каникул, что-то рассказывали друг другу, раздавался смех. Здесь было все пронизано радостью и будущим. Светлану с Нащокиным нечаянно обстреляли мокрыми снежками, потом кто-то громко извинялся, как вдруг чей-то голос воскликнул:

– Михаил Семенович! Это вы?! «Хвосты» принимаете?

Нащокин растерянно оглянулся, но так и не понял, кто его окликнул. Тут подбежали несколько человек и наперебой стали ему что-то говорить. Светлана осторожно отпустила его руку и отошла. Она махнула ему и пошла вдоль аллеи.

– Мои студенты. Я у них курс читаю. – Нащокин, раскрасневшийся, с выбившимся из дубленки шарфом, догнал ее.

– Я так и поняла. Пойдемте, здесь очень хорошо, но я замерзла.

Они сели в машину и поехали в кондитерскую, где Светлана с аппетитом съела несколько пирожных. Нащокин с румянцем во все щеки что-то рассказывал ей о лекциях, студентах, сессии.

«Хорошо как! И он такой забавный, такой домашний», – думала Светлана.

«Она просто красавица. Особенно, когда смеется и не делает такое жалкое лицо, какое у нее было в первую встречу. Как будто извиняется перед всем миром». Нащокин тайком, как ему показалось, скользнул взглядом по ее фигуре, удачно подчеркнутой синим платьем, и с воодушевлением продолжил:

– А на самом деле они ничего не выучили…

В этот вечер Нащокин наконец попросил у нее номер телефона. Она смотрела, как он старательно забивает его в память мобильника, как старательно пишет ее имя, и ей показалось, что сейчас все будущее у нее в руках. Только от нее одной зависит, что с ними обоими случится в будущем. Она только собралась с ним заговорить, как он, бросив телефон, взял ее за руку.

– Ну вот, теперь я буду звонить вам часто, не боясь нарваться на ваших вредных подруг. Они точно ведьмы.

Потом Светлана уже не боялась загадывать – она почему-то была уверена, что Нащокин будет ей звонить и они будут встречаться. Она чувствовала, что его интерес к ней не обычный мужской, плоский и предсказуемый. Поняв это, она перестала притворяться, стала сама собой, и от этого выиграли оба. Действительно, сдержанность и какая-то незаинтересованность, какое-то тайное равнодушие будили любопытство, побуждали искать встреч и, что самое главное, оберегали их обоих от быстрой близости, после которой парам иногда ничего не остается, как расстаться.

Они вместе проводили выходные. Он при любом удобном случае заезжал за ней на работу, а иногда просил ее съездить с ним по делам. Она соглашалась и, оставаясь в машине, наслаждалась до этого неизведанным чувством принадлежности другому человеку. Прошла пара месяцев, а им обоим казалось, что они знакомы очень давно. Но чем дальше шло время, тем тревожнее становилось Светлане, она понимала, что очень близок тот момент, когда они встретятся наедине. Мужское нетерпение уже читалось по его глазам, в его жестах и словах. Но ни разу он себе не позволил поторопить ее.

Возвращаясь из кино, они немного прогулялись – Светлана захлюпала носом:

– Скорее бы уже настоящее тепло.

– А за городом еще полно снега и ночью мороз. Но весной тянет даже от реки. Поехали посмотрим?

Нащокин проводил ее до подъезда. Они договорились, что увидятся в субботу и поедут за город. «Одевайтесь теплей, валенки и все прочее, мы поедем далеко, за Звенигород, к моему приятелю, он там домик охотничий держит». Светлана вспомнила, как она смутилась, поскольку мысли сразу потекли в тревожном направлении. Это не укрылось от Нащокина.

– Не бойтесь, вы мне нравитесь, иначе зачем бы я так назойливо за вами ухаживал. Но между нами что-то будет только при условии вашей расположенности ко мне и при вашем желании. Но сейчас об этом говорить рано. Мы едва друг друга знаем.

Собирая сумку, Светлана все время вспоминала эти слова. Он нравился ей, хотя она уже заметила некоторую поглощенность собой, любовь к позерству. Впрочем, он был очень добрым и легко уступал, когда понимал, что человеку это приятно.