Трудно быть Лёвой - [3]

Сидящие на скамейках пристально оглядывали каждого проходившего в ворота и обменивались впечатлениями.

- Ну, Марк, как тебе этот?

- Этот прыщ в лапсердаке? Мойша, стыдись, сегодня еще только пятница, а ты уже начал праздновать субботу. Почему у тебя блестят глаза, Мойша? В следующий раз сюда войдет ослица, и ты также спросишь, не Он ли это.

- Ну хорошо, раби Марк, но вот этот точно не прыщ. Ты погляди, какой хороший: голова как пивной котел, бицепсы как бедра у твоей Сарры.

- Слушай, Мойша, тебе надо провериться: у тебя что-то с головой. Это просто меняла из Хайфы, я его знаю. К тому же еще и одноглазый. Скажи, где написано, что Он будет одноглазый?

- А где написано, что не будет?

- Слушай, Мойша, зачем писать то, что и так всем понятно? Просто Он такой, как и все мы, а значит - с двумя глазами.

- Почему, Марк? Там как раз сказано, что Он будет не такой, как мы.

- Да, не такой. Но безгрешный, в отличие от нас, убогих. Безгрешный, а не безглазый!

- Погоди, Марк, а почему безгрешный не может быть безглазым? Может быть, его безгрешность была так велика, что на отсутствие глаза не обратили внимания. Ты помнишь, как у Иоханана-горшечника родился сын?

- Помню.

- А ты помнишь, как его назвали? Рахиль. Когда на третий день вино кончилось, и к Иоханану вернулся разум, он сообразил, что Рахиль - женское имя. И он спросил раввина, который спал за тем же столом, то есть сначала разбудил, а потом уже спросил: "Раби Яков, почему ты дал моему сыну женское имя?" И реб Яков долго не мог ничего ответить, потому что лежал своим благочестивым лицом в цимесе. А потом, когда цимес слизала мать жены Иоханана - не пропадать же хорошему продукту за просто так?! - раввин сказал: "Разве это был мальчик, дорогой Иоханан? А мне показалось, что девочка. Но разница была еще так невелика, а у меня такое плохое зрение... Однако теперь ничего не поделаешь, уважаемый Иоханан, твоя... то есть твой Рахиль уже записан в мои книги, и теперь он так и будет существовать под этим именем. И дай Бог, чтобы это было самым большим огорчением в его жизни!" Вот я и говорю: если реб Яков не заметил столь существенную разницу, то те, кто писали эти книги, вполне могли не предусмотреть такую мелочь, как отсутствие глаза. Прав я или неправ, а, Марк?

- Погоди, Мойша, остановись, у меня от тебя начинается сердцебиение. Зачем ты через каждые два слова повторяешь "Иоханан"? У меня все в голове смешалось: раввин, сорок бочек твоих Иохананов и мальчик с несущественной разницей. И при чем тут Он? Какое все они имеют отношение к Нему? И при чем тут, кстати, бедра моей жены? Не трогай бедра моей жены! Оставь в покое бедра моей жены! Если я еще раз замечу, что ты трогаешь бедра Сарры, я...

- Нет, Марк, ты не понял...

- Все, все, Мойша, я уже успокоился. Я уже пришел в себя. Мойша, перед тем, как говорить с тобой, надо плотно поесть и заткнуть уши ватой. Я забыл про это, Мойша, и Бог меня наказал. Хватит уже, Мойша, а то я могу тебя убить голыми руками.

- Хорошо, хорошо, реб Марк, но только в последний раз. Как тебе этот, Марк? Посмотри, у него два глаза, и кашмирский халат, и лошадь. Погляди, какая под ним красивая лошадь, Марк!

- Да, Мойша, под ним прекрасная лошадь. И да, Мойша, на нем халат, и тюрбан, и кривая сабля, Мойша, про которую ты зря ничего не сказал. Потому что это араб, Мойша, чистокровный араб из пустыни, и каждая пядь его тела, и каждый клочок его одежды кричат: "Араб! Араб! Араб!" Ты понял меня, Мойша? Араб! Проклятый араб!

- Да, я понял тебя, Марк, но где написано, что Он не может быть арабом?

- Какой еще араб?! Там же сказано - "из рода Давидова"! Нет, я все-таки тебя убью! Держите меня, люди!

Но никто их не удержал, и они убежали, причем первый все еще пытался спорить, а его преследователь вращал глазами, рычал, и изо рта у него шла пена. На них не обращали внимания, видимо, подобные сценки здесь примелькались.

- Ну, и как же уродились ваши хлеба, реб Исаак?

- С Божьей помощью, прекрасно, реб Самуил. Когда Он придет, будет, чем Его накормить. А что ваши виноградники?

- Ничего, реб Исаак, неплохо. В этом году пришлось нанимать работников со стороны. Однако, как видите, я здесь, уже второй месяц, с тех пор, как звездочеты опять предсказали Его скорое появление, и очень опасаюсь, что чужие люди без меня сами соберут мой урожай.

- Так пошлите вместо себя сына.

- А если они его убьют? Знаете, разные люди нанимаются в работники.

- Ну и что ж, бывает. Зато потом вы сможете на законных основаниях убить их, вернуть урожай и ничего не платить за работу. Я часто так делаю. Очень выгодно получается. На то в наших еврейских семьях и много детей.

- Спасибо, реб Исаак, спасибо. Обязательно при случае воспользуюсь вашим советом. Но я вам так скажу, реб Исаак. Все это крайне нехорошо со стороны Мессии. Люди Его ждут, настраиваются, бросают дела, накрывают столы. Только на моей памяти звездочеты и всякие там нечестивые волхвы тьфу, мерзость какая, прости, Господи, - уже двадцать восемь раз возвещали Его скорый приход. И что вы думаете - Он хоть раз явился?! А хлопот-то сколько! В доме прибирай, нищих оделяй, должникам прощай, в грехах кайся... Я уж последние двенадцать раз готовился по сокращенной программе, без должников и нищих. А то и разориться недолго. Если бы еще деньги, затраченные на благотворительность, не облагались налогом...