Трудная жизнь - [15]

– К черту этот дом и эту жизнь, – сказал он, вернувшись. – Теперь нам придется тащиться в Динсгрейндж под этим дурацким ливнем,

– Миссис Кротти была далеко не худшей из женщин, – сказал я. – Ты просто обязан прийти на ее похороны. Когда-нибудь и тебе самому отдадут последние почести.

– Она была хорошим человеком, – признал брат. – Но ее проклятый муженек. Как я устал от...

В этот момент с козел кеба раздался голос мистера Ханафина, зовущий меня, брата, мистера Коллопи и Анни. Возле церкви нас ждали катафалк и еще два кеба, непостижимым образом вместившие в себя всех пожелавших присутствовать на похоронах, которые сразу же заторопились к мистеру Коллопи и Анни, чтобы крепко пожать им руки и шепотом выразить свои соболезнования. Нас с братом они игнорировали. Когда отпевание должно было вот-вот начаться, прибыл третий кеб с тремя пожилыми леди и высоким истощенным джентльменом в черном. Это, как я догадался позднее, были члены комитета, помогавшие мистеру Коллопи в его таинственной работе, в чем бы она ни заключалась.

Катафалк был нанят для того, чтобы провезти на нем тело миссис Кротти вдоль по Меррион-роуд к берегу моря. А там в это время начиналось что-то вроде небольшого урагана. Неожиданно экипажи замерли, буквально наткнувшись на открытую могилу. Мистер Коллопи, проявив признаки неподдельной скорби, был краток.

– Бедная миссис Кротти очень любила море, – сказал он в конце.

– Похоже на то, – заметила Анни. – Однажды миссис Кротти сказала мне, что, когда она была маленькой девочкой и жила в Клонтарфе, ее невозможно было удержать вдали от моря. Она умела плавать и все такое.

– Да, она была очень разносторонняя женщина, – сказал мистер Коллопи. – И настоящая святая.

Похороны в дождливый день, когда ливень непрерывно хлещет всех присутствующих, – не слишком веселое занятие. Приглушенное бормотание латинских молитв на краю могилы, казалось, делало погоду еще отвратительней. Мой брат, который держался в задних рядах, все время ругался себе под нос. Я был очень удивлен и даже слегка шокирован, когда увидел, как он тайком достал из заднего кармана плоскую фляжку емкостью в полпинты и с гримасой на лице сделал из нее добрый глоток. Не правда ли, перед открытой могилой такое поведение выглядело не самым подобающим? Думаю, отец Фарт тоже это заметил.

Когда все закончилось и сырая размокшая глина укрыла крышку гроба, мы двинулись к воротам. Мистер Коллопи шел вместе с задыхающимся тучным человеком, пришедшим пешком. Когда мы поняли, что этому бедняге не на чем ехать обратно, мой брат любезно предложил ему сесть в кеб. Предложение было с благодарностью принято. Брат сказал, что может позаимствовать велосипед у знакомого, живущего неподалеку, но я был уверен, что он замыслил позаимствовать нечто более внушительное, чем велосипед, поскольку паб на Килл-авеню тоже был неподалеку. По пути домой мистер Коллопи, наверняка почувствовав облегчение от того, что наиболее болезненная часть испытания осталась позади, немного оживился и представил нам незнакомца как мистера Рафферти.

– Я бы не стал утверждать, Рафферти, – заявил он, – что то, что вы-сами-знаете, является единственной причиной смерти женщин. Не является единственной причиной, запомните это. Но, ради Христа, здесь открывается огромное поле деятельности.

– Вы считаете, что открывается? – возразил мистер Рафферти. – Как, черт побери, вы можете быть в этом уверены. Спаси нас Боже, вы еще засомневаетесь, христианская ли это страна вообще.

– Это страна лицемеров.

– Прошлой ночью мне пришла в голову одна мысль, мистер Коллопи. Через два года будут выборы Корпорации. Я уверен, вы являетесь владельцем своего дома и, следовательно, можете быть избраны. Почему бы вам не попробовать себя в качестве кандидата? Вы могли бы положить на обе лопатки движение в Сити-Холл и пристыдить всех этих ублюдков. Можно приказать городскому клерку проинструктировать городского инженера или землемера, или кого он там еще назовет, отметить в городе все, что нам нужно.

– Я думал об этом, – ответил мистер Коллопи. – Вы говорите, два года? Только Всемогущий Господь знает, сколько несчастных женщин будет безвременно сведено в могилу за это время. А я ведь тоже живой человек. Заботы и тревоги могут за это время свести в могилу и меня самого.

– Не позволяйте подобным глупым мыслям забивать вам голову. Ирландия нуждается в вас, и вы это знаете.

Мистер Рафферти, вежливо отказавшись от приглашения проделать с нами весь путь, сошел в Боллсбридже. Добравшись до дому, мы сняли промокшие пальто, мистер Коллопи разжег огонь в плите, быстро достал свой любимый глиняный кувшин и погрузился в кресло.

– Анни, – позвал он, – принеси три стакана. Когда просьба была исполнена, он налил в каждый из них по щедрой порции виски и добавил немного воды.

– В такое утро, – сказал он церемонно, – и при таких грустных обстоятельствах, как эти, я думаю, каждый из присутствующих должен получить добрую крепкую выпивку, если мы не собираемся помереть от холода. Я осуждаю любого, кто начинает употреблять крепкие напитки прежде, чем достигнет возраста двадцати пяти лет, но, Богом клянусь, сейчас спиртное можно считать просто лекарством. Оно полезнее, чем та первоклассная отрава для печени и почек, чем те пилюли, таблетки и микстуры, которые продают вам негодяи-аптекари.