Трудная профессия: Смерть - [2]

— Смотри-ка, у нее рука забинтована. — Настиг меня ехидный шепоток.

— Ага, и перегаром опять несет, как из вытрезвителя!

— Давно пора отчислить. Мы тут убиваемся, что бы экзамены сдать, а у нее тетка приходит и за полдня зачетку заполняет…

— Лучше бы не ходила, не позорилась.

— А я вот не понимаю, чего Аришка с ней общается? Как не видит, с кем разговаривает…

— Ну, кстати, Ксения с Ариной нормально себя ведет, на удивление.

— Я бы все равно на месте Аришки обходила ее десятой дорогой. У нее же уже крыша съехала, не знаешь, что от нее ждать…

Как же я ненавижу свой чересчур хороший слух!

Наступил перерыв на обед, с нетерпением ожидаемый всеми студентами. Мой аппетит тоже не спал, однако в последнее время я предпочитала терпеть голод, но избегать общения с однокурсниками в очереди и буфетчицами. Моя недобрая слава шла настолько впереди меня, что никаких шансов ее обогнать не было — везде меня встречали презрительные и любопытные взгляды. Я уже давно перестала пытаться убедить себя в своем безразличии к мнению окружающих. Как ни крути, оно меня очень больно ранило и попытки внутренних самооправданий, что людям никогда не понять ту, которая вынуждена быть смертью, не давали результатов. Поэтому перерывы я предпочитала проводить, заперевшись в кабинке женского туалета, чем дополнительно подогревала сплетни.

К сожалению, в это время учебного дня желающих занять кабинку, — по отличающимся от моих нуждам, — было весьма много. Обычно я старалась в это время найти себе другую нору, но в этот день нелегкая понесла меня прятаться от общества в туалете. Спустя десять минут общество окончательно осознало, что второй кабинки на всех недостаточно.

— Твою мать, что она там делает?!

— Может, ей плохо стало? — это Арина, конечно.

— Да давайте охрану позовем, и пусть они с ней разбираются.

— Надо дверь вышибить… а потом ее мозги!

— Да какие там мозги-то…

По отдельности наши девушки меня все же опасаются, — мало ли что может выкинуть человек, который с головой откровенно не дружит? Но стоит им объединиться в группу более двух человек, как я перестаю с их точки зрения представлять собой что-то, кроме раздражителя. Для моей силы смерти это вовсе не непобедимая армия, но ведь силой я сейчас воспользоваться не могу. А без нее я всего лишь нескладная, не обремененная хорошей физической формой девушка. И мне лучше не выходить на суд общественности, а отсидеться, как обычно. К сожалению, это понимание пришло ко мне позже, а в тот момент я психанула, выскочила из кабинки и нацелилась на Евгению Вересную, предлагавшую позвать охрану — которую считала главным своим врагом в институте. Удивительное дело — я всегда честно себе признавалась в том, что согласна с однокурсницами в их мнении обо мне. И не согласна я была с Ариной, упорно пытавшейся найти во мне разумное и доброе. Но полностью соглашаясь, тем не менее, я яростно ненавидела их за эту правду, за это отношение. Поэтому я накинулась на Вересную, горя желанием вцепиться в ее извечно раздражающую спокойствием физиономию.

Руки сразу нескольких девчонок оттолкнули меня от Жени. Вопреки всем традициям нашего приличного института назревала драка. Но я упала на пол, больно ударившись локтем, и взвыла от боли. Мгновенно все замерли, замолчали — как будто даже почувствовав себя виноватыми. Ни на кого не глядя, я выбежала из туалета и нырнула в прокуренный закуток под лестницей, только что освобожденный поспешившими со звонком на пару студентами. Неожиданно вслед за мной последовала Арина. Немного опасливо глядя на меня, она попросила:

— Ксюш… Расскажи мне, что с тобой происходит…

— Меньше всего я желаю тебе узнать, что со мной происходит. — Уже почти спокойно сказала я, — Ты мне помочь все равно не можешь. Да и никто…

— Ксюш… да что бы это ни было… — она постаралась ободряюще улыбнуться. — Ограбление банка, шпионские секреты, мафия… даже в этих случаях можно попытаться что-то сделать.

— Да, в этих можно и попытаться. — Наивная дурочка! Если бы речь шла о какой-то там мафии…

— Ты… ты чем-то больна?

— Я здорова. Роднева, иди по своим делам! — повысила я голос.

— Хорошо, — сдалась она. — Просто знай, что со мной ты можешь поговорить. — Ответа она от меня не дождалась. Глядя ей вслед, я размышляла о нелепом чувстве юмора вселенной. Обычная юная девушка пытается оказать моральную поддержку смерти…. Я подождала, пока она уйдет, и перенеслась к себе в комнату. Обычно я этого не делаю, но сил оставаться в институте или идти домой пешком — сумка с проездным осталась в учебной аудитории — у меня не было.

Моя комната сомнительное, но единственное мое убежище. Удивительно, насколько она похожа на меня. Когда-то она была моим сказочным дворцом…. Когда-то я ее любила, а сейчас ненавижу. Но это ничего не меняет, — я обречена жить здесь до конца своих дней, если такое счастье вообще когда-либо наступит. Впрочем, здесь есть дверь, мои маленькие тайнички и кровать. Я торопливо сделала большой глоток, обжегший горло, ликвидировала явные следы своего нарушения дисциплины и забралась под одеяло. Меня трясло от пережитого унижения и абсолютно непроглядного отчаяния.