Трубус - [4]

— Я там журнал посеял, — такой он был невозмутимый, что его, вероятно, самого жуть брала. — Кошмарная труба, — все же произнес он, потягиваясь и разминая спину.

— Туда идти — не дойти, а обратно повернуть — не вернуться, — бормотал Щеблонов. — Бог знает куда зайдем…

Отчаянно работая педалями, подпрыгивая на кочках, мимо них пронесся пионер на звенящем велосипеде.

— Что она мне напоминает, эта труба, никак не вспомню, — мучился Щеблонов. — Черные дыры? Нет?

— Какой-то парадокс… Что-то из теории относительности.

— На гиперпереход не похоже? — думал вслух начитанный Борецкий.

— То ли мне снилось нечто подобное, когда идешь, идешь, тащишься из последних сил, потом пугаешься…

— На Рог Изобилия не похоже?

— Ребус. Ничего понять нельзя, — ломал голову Щеблонов.

— Трубус… Это ведь надо умудриться такую дрянь сварить. Умельцы! Вот ведь хреновина, ничего не скажешь! Бракоделы! — ругался Борецкий.

На следующих семи-восьми страницах рассказа Щеблонов и Борецкий, пытаясь во что бы то ни стало разобраться в случившемся, заходят и выходят из Трубы, бродят по ней в разных направлениях — вдвоем и поодиночке, экспериментируют: то веревочку протянут, то камешки круглые катают, то еще что-нибудь придумают, даже задом наперед в Трубу входили. Простучали ее изнутри и снаружи, проследили каждый свой шаг, сожгли два коробка спичек, все вроде бы осмотрели, по результат был прежним: им не удавалось пройти Трубу насквозь, если они шли по ней все прямо, и, лишь повернув назад, они добирались до ее конца. Трубус, одним словом, как верно заметил кто-то из них, кажется, Борецкий.

— Эй, мальчик! — остановил юного велосипедиста Щеблонов. — Дай дядям велосипед на пять минут.

— Пожалуйста, — сказал добрый мальчик. — На пять минут, а то мне уже пора домой. Мне не жалко. А зачем вам?

— Зачем нам? — спросил Борецкий.

— Мы с этим дядей, — кивнул на него Щеблонов, — хотим по этой Трубе проехать.

— Ну да? — поразился пионер. Такая возможность ему не приходила в голову.

— Ну уж нет, — разволновался Борецкий, — дураков нашел, ведь это черт те куда заехать можно, что мы вообще здесь понимаем, ведь мы ни фига не понимаем, а лезем, в трубе двадцать метров, а мы ее уже чуть ли не километрами меряем! Я и не умею на велосипеде, не помню, когда последний раз садился, и не проси!

— А можно я сам? — предложил храбрый пионер. — Я запросто!

Они опомниться не успели, как пионер, лихо вырулив на свободное место и разогнавшись, с ходу въехал в Трубу.

— Эй, стой! Ты куда!

— Эй, мальчик! Давай назад!

— Назад давай!

— Что теперь делать будем? — забеспокоились они, когда стало ясно, что пионер может далеко уехать.

— Кто только делает такие трубы! — удивился Борецкий.

— Надо парнишки дождаться, — сказал Щеблонов.

Жмурясь на солнце, из Трубы вышла рыжая кошка.

— Не запылилась, — сказал Борецкий.

Щеблонов смотрел на кошку отсутствующим взглядом.

— Я все пытаюсь понять, как же так получается: с одной стороны, труба уходит куда-то в бесконечность, а с другой — нам удается из этой бесконечности выбраться? И вообще…

— Я уже и не пытаюсь что-либо понять.

— А давай спросим у Автора, — предложил Щеблонов. — Он-то должен знать.

— Ну что, ребята, приуныли, — сразу отозвался Автор. — Какие трудности?

— Тут вот труба… мы что-то совсем уже…

— Я ее сам сюда положил, на краю пустыря. Что, мешает?

— Я ничего не слышал и слушать ничего не буду! — рассердился вдруг Борецкий. — Нет никакого автора, и никогда не было! Не верю я в это, я атеист! — вскричал он, но сразу осекся, когда Автор явил ему свой лик.

— Ладно, чего уж там, — махнул рукой Щеблонов. — Пусть с ним.

— А что касается самой Трубы, то похоже, что… — продолжал Автор, — что пространство в Трубе меняет знак. Возможно такое?

— Меняет знак? На что?

— Очень многое или даже почти все может менять свой знак на противоположный. От цвета до запаха, от искусства до политики. От погоды до настроения, от здоровья до характера. От электрического заряда до норм морали, от рукопожатия до рукоприкладства, от чувства голода до чувства юмора, от фонаря до общественного мнения. А теперь еще и пространство — переменный континуум.

Если Время теоретически может течь вспять, то есть менять знак, то почему бы не поменять свой знак и Пространству?

— Да, но…

— А что такое континуум?

— Я давно решил для себя, что такая Труба обязательно где-нибудь да должна быть, — не давал перебить себя Автор. — Ну, не Труба, так что-нибудь другое. Нельзя выдумать ничего такого, чего бы не могло быть вообще. И вот — этот пустырь…

— Там мальчик на велосипеде… — сказал наконец Щеблонов.

— В трубе, — пояснил Борецкий.

— Я знаю. Он в Трубусе, — выказал свою осведомленность Автор.

— Как же он теперь выберется оттуда?

— Обыкновенно, как и вы, — повернув назад. Поймет, что далеко заехал, и вернется.

— Но ведь ему там не развернуться на велосипеде!!! — вскричали Щеблонов с Борецким.

— Я не подумал об этом… — ахнул Автор и схватился за голову.

— Что ж ты!.. — возмутился Борецкий.

— Ничего, все будет в порядке, не извольте беспокоиться, — спешно осмысливал происшедшее обескураженный Автор. — Что-нибудь придумаем. Идите и не волнуйтесь. Я это беру на себя. Придется снова поменять знак у пространства. Я, правда, еще не знаю, чем это может кончиться.