Трубка снайпера - [9]

– Не делайте больше костылей, – строго сказал Ермаков. –Объясняйте командирам, говорите, требуйте. Вы – зверобой! По­нимаете?

Подошел маленький солдат в большущих ботинках, вежливо взял из рук Номоконова винтовку: –Двигай!

– Куда?

– На проверку, батя. Разные люди к нам приходят. Оглянулся Номоконов на Ермакова, которого уводили в другую

сторону, и сам себе сказал:

– Крепкий, видать, человек, а только мимо прошел.

Проверка происходила в землянке, километрах в пяти от пере­днего края. Молодой командир с кубиками в петлицах подозритель­но рассматривал шкурку барсука, курительную трубку, капсулу с домашним адресом солдата, документы умершего майора. Номоко­нов объяснял, а уполномоченный Особого отдела хмурился.

Волнуясь, солдат сказал, что напрасно сержант Попов испу­гался и, как видно по всему, убежал с войны. Опасны у немцев машины, а сами они – обыкновенные, очень глупые на пулю люди. Надо не подпускать немцев к машинам, убивать их на дорогах, в лесу, на улицах, стрелять в них с деревьев, с чердаков. Тогда они наверняка остановятся и побегут обратно. Но командира с кубика­ми в петлицах нисколько не заинтересовало это. Он стал расспра­шивать, откуда приехал на войну Номоконов, где воевал, что делал в госпитале, как умирал раненый комиссар Сергеев, где он похоронен и «не агитировал ли сержант Попов санитаров, чтобы всем от­делением перебежать к немцам?».

Потом несколько часов сидел Номоконов в загородке из ко­лючей проволоки и молча смотрел на грязных худых людей, сидевших на земле. Вышел из землянки солдат, который привел его к уполномоченному Особого отдела, закинул за плечо винтовку и, не оглядываясь, ушел.

Освободили к вечеру. Выглянул из землянки уполномоченный, позвал к себе:

– Идите обратно, товарищ. Найдете лейтенанта Козлова и пе­редадите ему записку. Он скажет, что делать. Дорогу не забыли?

– Найду, – сказал Номоконов. – Послушай, командир, погоди. Комиссар, когда кончался, просил дочке написать, родителям. Адрес в документах был, гляди. Теперь только я один знаю, что говорил комиссар. До конца он стоял, раненый. Напиши, легче будет отцу-матери.

– Хорошо.

– И еще слушай. Солдат, который сюда привел… Утащил мою винтовку, украл! Это как?

– Можете забрать свое оружие, – сказал уполномоченный. –Если найдете, конечно.

С запиской в руке пошел Номоконов на передний край и разыс­кал лейтенанта Козлова, командовавшего взводом окруженцев. Небритый, в куцей телогрейке, в кирзовых сапогах, заляпанных грязью, командир окинул взглядом солдата, прочел записку и рас­сердился:

– Опять санитар? Ну вот что… Ужинайте и шагом марш на траншею! Раненых нет пока. Землю копать будете.

– Я охотник, – заикнулся Номоконов. – Зверей бил…

– Чем? – рассердился командир.

Покрутился Номоконов возле походной кухни и незаметно отошел. Оружие забрал человек, посчитавший его нехорошим, нечестным, чужим. Быстро нашел Номоконов свежую тропу, вы­битую сапогами. Она спускалась в знакомую ложбину. А вот и конвойный. Нескладный на вид солдат в больших ботинках сидел среди друзей и хлебал суп из котелка. На его коленях лежала но­венькая винтовка с иссиня-черным, вороненым стволом. Номоконов осторожно зашел сзади, нагнулся и крепко схватил свое оружие.

– Ты чего? – опешил солдат и встал.

– А ничего, – погладил винтовку Номоконов. – Моя.

– Как так? – повысил голос конвойный. – Я на складе получал.

– Неправду ты сказал, обманул!– Номоконов бережно отер рукавом капли супа с приклада. – Ишь, как брызгал… Какой номер на оружии? Сказывай! Чего молчишь? А вот не скажешь: не за­помнил еще, не свыкся. – Резким движением Номоконов открыл затвор и на лету поймал патрон. – Какая пуля тут?

– Обыкновенная, – сказал солдат.

– Худой хозяин, – покачал головой Номоконов. – И худо гля­дел. Вот… Это я насечку резал, ножом пилил. Чтобы намертво ва­лить зверя, дыру делать в лопатке.

Закинул Номоконов ремень винтовки на плечо и прямиком пошел в расположение своего взвода. Позади слышался дале­кий гром орудий, в небе с вибрирующим свистом проносились снаряды. Где-то далеко справа торопливой скороговоркой час­тили пулеметы.

Всю ночь вместе с товарищами углублял Номоконов траншею, проходившую по гребню высоты. Здесь он узнал, что солдаты и командиры, выходившие из окружения, зачислены в состав войск, которые должны задержать немцев, дать возможность главным силам отойти на более выгодную позицию, что уже дважды наши артиллеристы накрывали огнем переправы врага.

Ночью немцы били из орудий, появились раненые, и лейте­нант Козлов сам разыскал Номоконова. Солдат хотел попроситься к стрелкам, но командир, собрав санитаров, уже давал приказания. Пришлось подчиниться. Тяжело раненых выносили к проселоч­ной дороге, где стояли повозки. Легко раненые шли, их надо было поддерживать, ободрять. Пожилой солдат с оторванными пальцами на руке сообщил, что снарядов осталось мало, немцы в двух местах наводят новые переправы и скоро пойдут танки. Артиллерийский бой разгорался все сильнее, из тыла подходила подмога. Среди солдат, спешивших на передний край, были и безоружные – они просили винтовки у санитаров.

Всю ночь и все утро выносил раненых усталый и голодный Номоконов, а в полдень попался на глаза командиру взвода.