Трубачи трубят тревогу - [100]
В случае успеха должны быть готовы к переброске и остальные дивизии армии УНР.
Пане головной атаман! Я, все старшины и казаки, выступая на Украину, перед воротами родного края шлем вам свой привет, с твердой верой, что скоро увидимся на земле наших предков.
Генерал-хорунжий Тютюнник.
Пом. по военной части генштаба полковник Отмарштейн»[42].
Юрко Тютюнник, пресмыкаясь перед головным атаманом, полагал, что заключительные слова верноподданнического адреса золотыми литерами будут выбиты благодарной Украиной на мраморе храма Софии. Но земля предков отвергла тех, кто, поднявшись против трудового народа, продавал ее иноземцам.
...В бору под Матрунками как раз шла заготовка леса. Жалкие остатки разгромленного отряда Палия, сбросив с себя папахи и полученные из цейхгаузов Пилсудского рваные мундиры, вмиг преобразились в лесорубов. Но сами же крестьяне-лесозаготовители разоблачили их.
На поляну, где комиссар полка Климов рассматривал найденные среди дел палиевского штаба пустые грамоты кавалерам «залiзного хреста», всадники первой сотни сгоняли в кучу новоявленных лесорубов.
У одной из поленниц, прислонившись к ней спиной, стоял, с черными усиками на белом строгом лице, высокий, плечистый человек лет тридцати. Его широкую грудь обтягивала егерская рубашка, заправленная в офицерские шаровары. У ног гайдамацкого командира, прямо на земле, сидел грузный верзила. Переобуваясь, он поднял серые выпуклые глаза. Заметив комвзвода Будника, обратился к нему:
— Запорошите, командир, хотя бы на одну цигарку... — Поднявшись на ноги, стал выворачивать карманы. — Вот только подошел до полного расчета, а в кишенях ни порошинки табаку...
— Эх ты, пан бунчужный, — с горькой усмешкой посмотрел на него гайдамак с черными усиками. — В Гусятине все шумел: «Мы тютюнниковцы!», а сам без тютюна...
— Да, пан сотник, без тютюна, — ответил верзила. — И обратно же, я без нашивок сотника, а вы без нашивок полковника. Помните, что обещал нам в Копычинцах пан полковник Палий? Но это полбеды, пан сотник, — продолжал пленный, — хуже то, что мы украинцы, а без Украины. Вот и получили, — он посмотрел рассеянно на подъехавшего к нему Будника, — и ставок, и млынок, и вишневенький садок...
Гайдамацкий сотник безнадежно махнул рукой:
— Кто мелко плавает, у того спину видно...
Будник, высыпав на протянутую ладонь щепотку табаку, сердито ответил:
— Больше тебе и не понадобится.
Рука бунчужного вздрогнула. Зажав в одной руке махорку, другой схватился за живот. Умоляюще взглянул на Будника:
— Дозвольте... в кусты... на минуту...
— Что? Медвежья хвороба напала? Иди, только враз вертайся!
Петлюровский сотник, ежась от холода, стараясь сохранить независимый тон, попросил Будника:
— Вон там, недалеко, за другой поленницей, мой мундир... Позвольте взять...
Взводный ответил сквозь зубы:
— Не тратьте, куме, силу, опускайтесь на дно, — и, повернувшись ко мне, добавил: — Разрешите, я его посеку за нашего Запорожца.
Но бой кончился. То, что делалось в горячке схватки, нельзя было позволить сейчас, когда банда была разгромлена.
— Иди, шкура, бери свой мундир, — зло бросил Будник.
Гайдамацкий сотник с презрением посмотрел на взводного. Схватился за шаровары. Подтянул их. Запустил руку в карман. Вытащил браунинг.
Мы с Будником только и успели крикнуть в один голос: «Стой!» Гайдамак, выстрелив себе в голову, повалился на штабель. Затем стал медленно клониться и, не удержавшись на скрещенных ногах, упал навзничь.
Вынырнув из-за сосны, с санитарной сумкой на боку, одетый в голубую французскую шинель, появился какой-то косолапый петлюровец.
— Эй ты, помощник смерти, — окликнул его сотник Васильев, — ступай до пленных. Там их куча.
— Я есть персона неприкосновенная, — высокомерно ответил пленный. — Я есть медицина!
— Ну, раз медицина — осмотри человека. Только, я думаю, ты уж ему ничем не пособишь!
«Медицина», пощупав пульс самоубийцы, заявила авторитетно:
— Finita!
— Коли «финита», значит, конец, — обратился к бандиту в голубой шинели Силиндрик. — Конец сотнику и конец вашей медицинской миссии. Ступай, бунчужный, к пленным!
— Я есть человек неприкосновенный. Я есть лекарь, паи то разуме, матка бозка? — артачился чванливо палиевец. — Я есть подданный иноземный!
— Кровь шляхетская, мундир французский, присяга петлюровская! — зло усмехнулся Климов. — Как звать?
— Я есть Шлопак, пан Георгий Шлопак!
— Как попал к Палию?
— Пан поручик Шолин велел, я пошел.
— Вот тебя-то нам и надо! — отрезал комиссар и велел Васильеву взять пана лекаря под особую охрану.
— У, пся крев! — зашипела «медицина», злобно посмотрев на казаков конвоя.
Цвынтарь уже обжился в полку, даже немного повеселел, когда понял, что жизнь его вне опасности. Зная о том, что ему придется дать полную исповедь перед народом, долго заблуждавшийся паренек с хутора «Шкурки», оставленный нами на свободе, боялся шагу ступить от патронной двуколки, на которой передвигался вместе с полком. Сейчас, следуя за Очеретом, он появился на полянке, где наши сотни устроили короткий привал. Наткнувшись среди поленниц на самоубийцу, воскликнул:
«Наперекор ветрам» — книга о командарме I ранга Ионе Эммануиловича Якире, крупном советском полководце и кристально чистом большевике.На богатом фактическом материале автор, лично хорошо знавший Иону Эммануиловича, создал запоминающийся образ талантливого военачальника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор этой книги — один из ветеранов гражданской войны. Навсегда вошли в его судьбу легендарные комкоры и начдивы Г. И. Котовский, В. М. Примаков, Д. А. Шмидт, А. И. Тодорский. Военный работник Совнаркома Украины, командир тяжелой танковой бригады — он был свидетелем и участником создания армии, Советского государства. О сложном, драматичном и интересном периоде пишет автор, о знаменитых Киевских маневрах, о подготовке армии к будущей войне с фашизмом. В ней есть и страницы, где проходят трагические судьбы многих самоотверженных коммунистов и талантливых военачальников, ставших жертвами произвола в 1937–1938 годах.
Автор этого сборника, участник гражданской войны, недавно отметил свое 80-летие. Ему довелось работать и краснодеревцем-полировщиком, и сельским механизатором-трактористом, и комбайнером на таежной целине. И все же его основная трудовая жизнь была связана со службой воина. Вот почему в эту книгу вошли в основном произведения о гражданской войне и об армии. Роман «Контрудар» (о борьбе с Деникиным), повести «Окно в мир», «Тертый калач» — это произведения о прошлом, о том, как славные красные бойцы бесстрашно громили осатанелых врагов Страны Советов.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.