Тройной прыжок - [16]
Олег понимал теперь, что, вероятно, все тепловозы управляются из самой первой кабины.
А вдруг есть какая-нибудь обратная связь? Может быть, можно сделать что-нибудь отсюда?
Олег посмотрел на контрольный щит. Надо бы попробовать по очереди нажать все рычаги и кнопки. Вдруг какая-нибудь сработает…
Двигатель был выключен, большой беды случиться уже не могло.
Но если начать экспериментировать на глазах у Люси, она снова испугается. Нет, так нельзя. Надо это сделать в другой кабине.
Люся, поежившись, плотней запахнула плащ.
— Холодно?
В кабине действительно похолодало.
— Вот дурак! — воскликнул Олег.
— Что такое?
— Пиджак в первой кабине забыл взять! Придется снова идти… Вот дурная голова!
Пиджак валялся в углу кабины рядом с книжкой, которую читал Петька. Прошло чуть больше часа, как они поднялись сюда.
Вот она какой оказалась, первая вечерняя смена!
Олег надел пиджак. Зачем-то сунул в карман книжку.
Здесь в кресле час назад Петька сидел и читал, а он спрашивал его: «Ты что-нибудь соображаешь в этом?»
Олег сел в кресло машиниста. Поколебавшись мгновенье, осторожно нажал одну кнопку, другую. Повернул какой-то рычажок. Ничего не случилось.
Осмелев, он стал нажимать все кнопки и рычажки подряд.
Вдруг кто-то тихо позвал:
— Олег…
Он вздрогнул. И снова негромкий мужской голос произнес:
— Селезнев…
Олег чуть не заорал. Но в кабине горел свет, и он был здесь один.
— Показалось, — подумал Олег. — Надо же… Он снова взялся за рукоятку, на которой остановился. Повернул ее.
И сразу в кабине отчетливо зазвучал голос:
— «…Сцепка из трех тепловозов… Они должны нагнать тебя…»
У Олега даже дыхание перехватило. Это было радио! Говорили с ним. К ним шли на помощь!
— «…Тепловозы подсоединятся к твоей сцепке…» — продолжал незнакомый голос.
Он говорил очень мягко, с небольшим акцентом, будто просто беседуя с Олегом.
— «…Если даже тепловозы не догонят тебя — вдруг так случится, — не отчаивайся. Тогда ты должен будешь спрыгнуть в начале подъема у Узловой. Слышишь, Олег? Обязательно в начале подъема!..»
— Хорошо! — крикнул Олег, забыв, что его не слышат. — Я так и хотел!
— «…Дальше будет крутой поворот. На такой скорости сцепка не удержится. Может быть крушение… Понимаешь? Ты должен спрыгнуть, когда начнется подъем…»
Голос вдруг оборвался.
Олег ничего не понимал, пока не увидел рукоятку включения радио в своей руке. Он так сжимал ее, что вырвал из гнезда. Наверное, она там еле держалась.
Олег стал лихорадочно прилаживать рукоятку обратно. У него ничего не получалось. Повернуть пальцами обломок штыря не удалось. Надо было снять щит и добраться до проводов. Этого сделать он не мог.
Олег стонал от досады, оборвал в кровь пальцы, но радио больше не говорило.
Наконец он сообразил, что с последней кабиной тоже должна быть радиосвязь. Он кинулся обратно.
— Что так долго? — сердито сказала Люся. — Я уже стала волноваться.
Олег бросился к пульту и повернул знакомую рукоятку. Он крутил ее туда и сюда, но радио молчало.
Может быть, они уже перестали его вызывать. А возможно, передача была настроена только на радио передней кабины, где Олег был с Петькой.
«Значит, Петька цел, — мелькнуло у него в голове. — Добрался до станции. И сказал обо мне».
Люся дышала в затылок.
— Скажи, что случилось?
— Меня сейчас вызывали по радио!
— По радио?
Люся с тревогой смотрела на него.
— Да, со станции…
— Что же тебе сказали?
В ее голосе все еще было недоверие.
— За нами высылают тепловозы. Они должны догнать нас.
— Правда?! А еще что?
— Еще…
Олег хотел сказать о повороте и вовремя прикусил язык.
— В общем все.
Люся заглянула ему в глаза.
— Ты не врешь?
— Я никогда не вру… — сказал Олег и тут же вспомнил «практиканта». И зачем ему только это понадобилось?
Люся поверила, но тревога не покидала ее.
— Олег… А вдруг нас не нагонят?
— Нагонят!
— А вдруг?
— И тогда не отчаивайся… Будем прыгать на подъеме, как я говорил. Ничего не случится…
И тут я вспомнил.
Я не мог точно сообразить, когда и где это случилось. Только был я еще совсем маленький. Лет шести.
Мы ехали в поезде с папой и мамой. Не помню куда. Нас долго держали на какой-то станции. Час или два. Там скопилось очень много поездов. Говорили, что впереди крушение.
Папа куда-то уходил, потом вернулся и сказал, что точно, впереди крушение, столкнулись и сошли с рельсов составы.
Потом мы поехали. Наш поезд пропустили вперед, потому что он мог еще войти в расписание. Другие должны были двигаться за нами.
Я тогда ничего не понимал и радовался, что мы всех обогнали. Папа рассердился и велел мне немедленно ложиться спать.
Я не хотел спать, но он прикрикнул на меня и задернул шторы.
Взрослые ушли из купе.
Но мне не хотелось спать. И потом — почему меня днем уложили в постель? Я поднялся и отдернул штору.
Наш поезд медленно шел по высокой насыпи. А внизу…
Внизу на поляне лежал на боку паровоз. У него была погнутая, смятая труба. Рядом — разбитый вагон.
Возле паровоза и вагона суетились люди. Это было очень странно и страшно — большой, настоящий паровоз на боку, со смятой трубой.
Поезд шел медленно, я все смотрел на паровоз и не услышал, как в купе вернулись взрослые.
И тут папа меня ударил. Первый раз в жизни. Он никогда меня не бил. Мама — та и шлепала и подзатыльники давала. А он нет.
