От публикатора.
Публикуемый материал является хронологически одним из последних, если не последним, оригинальным научным текстом, принадлежащим А. Н. Леонтьеву. Он представляет собой «домашнюю лекцию», подготовленную по моей просьбе и прочитанную лично мне, его внуку, в 1978 г. Содержание лекции вряд ли требует специальных комментариев, поскольку она была рассчитана на слушателя, имеющего минимальную психологическую подготовку (я тогда был студентом 1-го курса ф-та психологии МГУ), и отличается предельно доступной формой изложения.
Поскольку А. Н. Леонтьев не посвятил специально проблеме воли ни одной из печатных работ или рукописей, данная лекция является единственным источником, позволяющим уяснить его взгляды на эту проблему.
Речь Алексея Николаевича была записана на магнитофон, незадолго до того подаренный ему на 75-летие. При подготовке стенограммы к печати была сделана лишь стилистическая правка, устранены повторы, а также опущены уточняющие вопросы и ответы на них, не добавляющие чего-либо к основному содержанию.
Д. А. Леонтьев
Рассказывать о психологии воли, особенно если нужно рассказывать очень коротко, затруднительно, как, впрочем, затруднительно коротко рассказывать и о многих других психологических процессах. Раньше приходится два слова сказать об истории самого понятия воли.
Воля издавна трактовалась как одна из первичных способностей (наряду с умом и чувством), т. е. никакой теории, никакого научного анализа воли нельзя было и предпринять. Так же когда-то говорили о теплороде: это некоторая первичная способность, которая находит свое выражение, но сущность ее нераскрываема, потому что она собственно сама себя и порождает; достаточно указать, что теплота порождается теплородом, и никаких дополнительных объяснений можно не привлекать. Применительно именно к воле переодетая теория способностей продолжает существовать до настоящего времени. Достаточно сказать, что даже Джемс, во времена которого уже накапливался большой фактический материал, велись опыты, производились измерения и было немало известно о методах психологического исследования, продолжал стоять на той позиции, что существуют некоторые особые акты. Он их называл актами fiat — «да будет!», используя известное библейское fiat lux — да будет свет и стал свет... Даже когда Джемс писал об идеомоторных движениях, или действиях, т. е. когда он рассматривал то очень важное положение, что возникновение идеи движения обязательно переходит в движение, он не оставлял идеи fiat, потому что для этого перехода нужно было иметь какую-то предпосылку, которую он и видел в далее неразложимой силе, этом самом знаменитом fiat.
Анализ воли все же начался. Стали обсуждать какие-то характеристики волевых процессов (я бы предпочел сказать — волевых действий) , которые отличали эти процессы или действия от других, неволевых. Это обычный шаг научного анализа. Нужно выделить особенности, специфику изучаемого. Вот здесь и началась большая и длинная история поиска этой специфики.
Прежде всего волевым актом по справедливости можно называть только действия или процессы целеподчиненные. Значит, волевые процессы (я предпочитаю говорить — волевые действия) противопоставляются и отличаются от всех тех процессов, которые не имеют признака целеподчиненности. Под целью понимается некоторый предполагаемый сознаваемый результат, к которому должно привести действие. И таким образом процессы как бы разделились на две группы: непроизвольные (к ним относятся автоматические, инстинктивные, импульсивные действия, т. е. действия по прямому побуждению, действия под влиянием аффекта, страсти) и преднамеренные, произвольные, т. е. целеподчиненные. Совершенно очевидно, что когда мы говорим о воле, то уже интуитивно всегда относим эти процессы к группе произвольных. (Правда, тут произошло некоторое смешение терминов, потому что произвольными стали называть также и некоторые движения, которые идут по схеме кольца. Например, термин «произвольные движения» стал сочетаться с описаниями классических опытов физиологов, опытов Павлова с собакой, которые проходили следующим образом: собаке поднимали лапу и затем подкрепляли, подкармливали. В результате собака сама поднимала лапу. Вроде произвольное действие... Конечно, тут нет произвольного действия, все остается рефлекторным.)
Но одного указания на целеподчиненность волевых действий недостаточно, потому что существует очень много действий, которые целе-направлены и в этом высоком смысле произвольны, но тем не менее никогда не называются и не могут быть названы волевыми на психологическом языке. И есть другие, тоже целенаправленные действия, которые явно выделяются нами из числа прочих, и к ним прикрепляется это имя — волевые. В классической марксистской традиции волевыми называют действия, подчиненные не только сознательной, но, более того, разумной цели, т. е. такой, которая не только сознается, но ставится как необходимая, разумная, и тогда, например, трудовая деятельность относится к волевой. Таким образом, в классических традициях марксизма воля имеет более широкое значение, чем то, которое придается этому термину в психологии. Поэтому в психология продолжаются поиски тех особенных примет, черт, признаков, отличающих именно волевые акты от неволевых.
