Троянский конь - [41]

   За дело взялись рьяно. Конь хотя и пустой, но все же был достаточно тяжелым. Пришлось покумекать, как транспортировать этакую громадину. Рычагами подняли передние ноги и подложили временные подпорки, пока колесничих дел мастера прикрепляли к огромным копытам мощные дубовые оси. На оси предполагалось надеть колеса. А дальше дело пойдет, была бы сила. А сил в городе сохранилось еще не мало. Волопасы пригнали быков, срочно готовили специальную усиленную упряжь.

   Оконфузившийся жрец бога Аполлона принципиально не принял участия в этой суете. Он имел свое мнение, основанное на каком-то мрачном предчувствии, и был непоколебим. "Бойтесь данайцев, дары приносящих", произнес он свою знаменитую фразу. Но его не стали слушать, и он в сердцах плюнул, отошел в сторону от знатных особ города. Огорченный, уселся он на камень. На беду жреца под камнем нашла убежище парочка ядовитых змей. Испугал их кругом толпящийся народ. Мирно нежились гады на теплом камне, греясь в последних лучах закатного солнца. Пришлось им срочно искать укрытие. Но пятка Лаокоона взметнула песок и слишком близко опустилась от головы одного из гадов.

   Ядовитые зубы вонзились в могучую икроножную мышцу Лаокоона. Завыл от боли жрец, схватился за ногу, которую обвила мерзкая змея. И вот славный муж катается по земле в страшных муках.

   Оцепенели все, кто был на берегу. Убоялись придти на помощь несчастному. Только сыновья Лаокоона бросились спасать отца. Но было уже поздно. Змеи ускользнули от возмездия. Отец же не мог двинуться, судорога сковала его ногу. Пробовали пустить кровь из раны, но все было бесполезно. Великий жрец скончался от паралича сердца, так и не узнав, что был прав.

   Вот так было дело с Лаокооном на самом деле. Обыденно, просто, но вместе с тем ужасно. В последствии время и люди раздуют эту историю до эпических размеров, в которой два огромных змея якобы приплыли из моря и набросились на упрямого жреца и его сыновей, спутали их толстыми необоримыми кольцами своих тел и задушили героев в смертельных объятиях, закусали до смерти.

   Как бы там ни было, но несчастный случай с Лаокооном и его отпрысками напугал всех и утвердил в мысли, что решение, принятое народом, было верным. Ведь ясно же, что сама Афина разгневалась на строптивого умника за то, что пытался тот лишить город священного защитника. Боги карают жестоко, скоро, но справедливо. Так-то вот, достопочтенные сограждане.

   Но вот, наконец, колеса были укреплены, упряжь готова и волы впряжены парами. Засвистели бичи, вдохновляя животных на тяжкий труд. Согнулись рогатые головы, заиграли мышцы под кожей, двинулись мощные животные, отчаянно заскрипели колеса, и деревянный колосс медленно покатился к стенам города.

   Образовалась целая процессия: с факелами - ибо темно уже стало, - с музыкой, пением и даже кое-где с танцами. К полуночи добрались-таки до ворот Трои. Широко распахнулись непреступные ворота. Волы, грохоча копытами по мостовой, вошли в город, но тут же были остановлены погонщиками. Конь с треском уперся лбом в верхнюю перекладину. Широки были ворота, однако же не достаточно высоки оказались, чтобы пропустить деревянного великана. Хотели было наклонить голову Коня, подняв кверху его круп, но чуть не уронили все сооружение и не поубивали людей, суетящихся вокруг.

   Наконец рискнули, охваченные азартом, - решили разобрать верхнее перекрытие ворот и часть кладки. Поскольку враг отсутствовал, такое можно было себе позволить, тем более, что ворота все равно требовали ремонта после многочисленных штурмов. Каменщики обещали быстро заделать пролом.

   Потянули быки оглобли и постромки, содрогнулся Конь несколько раз, но протиснулся в образовавшийся проход. Улицы города походили на встревоженный муравейник, а люди - на муравьев, старательно тащивших свою добычу, размерами многократно превосходившую отдельного добытчика. Но суета эта была радостной. Одна лишь Кассандра, дочь Приама, безумно испугалась, едва не лишилась чувств, увидев в акрополе Коня. С болью в голосе убеждала она сограждан и своего отца, немедленно избавиться от зловредного подарка греков, который, по ее мнению, погубит Трою.

   - О, горе, горе великой Трое! Горе всем нам! - взывала Вещая Кассандра. - Вижу я: объят пламенем священный Илион, покрытые кровью, лежат поверженные в прах его сыны! Я вижу: ведут в рабство чужеземцы плачущих троянских жен и дев!

   Но никто не поверил ее предсказаниям. Ибо нет пророка в своем отечестве. Воистину, если народ решил погубить себя, то нет силы, которая могла бы свернуть его с выбранного пути.

   Глава 11

   Греческий флот обогнул остров Тенедес и, как только Троада скрылась из вида, причалил к его берегу. Лагерь разбивать не стали, выгрузили лишь необходимое. Расчистили площадку, достаточную для того, чтобы вместились штурмовые отряды. Установили "машину" богов, и таким образом, плацдарм для атаки на Трою был готов.

   Странным все это было, необычным для воинов. Нынешняя тактика шла вразрез с привычными методами ведения боя: неприятель - боги знают где, а они вот здесь, на острове; но едва прозвучит сигнал к штурму, воины мгновенно окажутся во вражеском городе! Чудно! Как тут не разволнуешься. Одно дело, когда "машина" бросала людей на несколько метров, а тут расстояние в тысячу раз больше. А ну как не добросит? И все упадут в море... Поэтому воины ходили возбужденные, в полуистерическом состоянии. Всюду слышимся неестественный смех и двусмысленные подначки. Воины шутили, за смехом скрывая свой страх. Калхас провел церемонию жертвоприношения богам, не поскупились греки, забили последних крупных животных, имевшихся у них на кораблях. Потом легли ужинать.