Тропою Силы - [25]

— Да-а-а-а, Шейд, нельзя так себя загонять.

— Нужно, Вес. Просто нужно, — говорю ей, а утешаю себя. Зашиби-и-и-ись, Шейд, докатились.

— Зачем?!

— Я не стану уступать никому ничего из того, что по праву считаю своим, — плотнее обнимаю эту чертовку, — Но, чтобы иметь на это возможность, нужно обладать Силой. А я себя таковым определённо не считаю…

— Ага-ага, ты это мне скажи, — фыркнула катара.

— Ты мою мать не видела. Между нами, просто гигантская пропасть, которую я мечтаю хотя бы сократить. Знаешь, словно навязчивая цель, которая появилась в голове и не хочет уходить.

— Ты — дурак. Да-да, и ты этого не отрицаешь, — отмахнулась она, — Ну и нахал же.

— Ну а что? Наглость — второе счастье.

— У тебя — первое.

— М-м-м, тебе виднее.

— Вот-вот!

Тут раздался звон колокола.

— Кажется, пора на занятия.

— И это мне говорит самый злостный нарушитель правил храма.

— Каких правил?! — я искренне удивился.

— Так ещё в Падаван Кеше… ай, точно, ты же и там выделился, наплевав на правила и оставаясь на домашнем обучении, — она улыбнулась, — Так вот, везде в храмах есть свод правил, как, когда и что делать, а что делать нельзя. И хоть ты и считаешься самым злостным нарушителем, то только потому, что никаких по-настоящему серьёзных проступков за тобой не замечено. Ты действуешь не так, как другие. Более грамотно, что ли?

— А, так мне ещё мама объяснила основы и границы дозволенного.

— Тогда понятно. К слову, то, что мы с тобой сделали, запрещено и станет разрешено только когда мы станем странниками, — она задумчиво что-то прикинула. — Ну, то есть через несколько такед.

— Н-да. Надо будет почитать на досуге.

— Пха-ха-ха-ха-х-а… — взорвалась она истеричным смехом.

— Вес?

— Ха-ха-ха…

— Вес!

— Ой… я в норме. Просто ребята из группы интересовались: ты специально задался целью нарушить весь список правил? А, оказывается, ты о них и не вспоминал.

— Зато я чувствую себя живым и свободным, — развожу руки в стороны, — Нет, я понимаю, незнание правил не освобождает от ответственности, но примерные границы я знаю.

— Хи.

— Ладно, пойдём. Хотя да, почитать однозначно стоит.

Она поднимается на колени, окончательно добивая мои смятения на свой счёт. Вот вроде и катара, но полукровка. Мягкая, короткая, шелковистая шёрстка покрывала почти всё тело и была она настолько короткой и мягкой, что если не приглядываться, не отличить от кожи. Единственное, что выдавало её наличие — это цветные пигменты, добавляющие окрас.

А уж какие у неё были формы, м-м-м… утончённая талия, нежные ладошки, от которых буквально млеешь, и это её «мр-р-р», ух! Не удержавшись, кладу руки на талию этой хитрой чертовки, а та и не против, наоборот, руку перехватывает и поднимает выше. А игривый взгляд вертикальных зрачков выдавал намерения хозяйки без всякой эмпатии.

— А ничего, что это комната ещё и Рамиры?

— У меня договорённость, — прошептала она, наклоняясь ко мне и вплотную прислоняясь грудью, — И полный карт-бланш.

— Всё с тобой ясно.

— Ну а что? Тебя ведь в твоей комнате ещё нужно умудриться застать, да и с Рамирой договориться куда как проще, чем с Грисом… — искренне возмутилась эта хитрая моська, — Женская солидарность и проницательность, она такая.

— А где сама Рами? — в ответ она просто посмотрела на меня как… ну понятно кого. — А, ну да. Вопрос снимается.

— Ш-ш-ш. Давай опоздаем? — стрельнула она глазками, подтянувшись к моему лицу.

— Хм… Ну не знаю, сейчас ведь будет занятие у… ум-м-м… М-м-м!

***

За прогул нам всё-таки сделали выговор и отправили медитировать шесть часов подряд. По приколу мы договорились попытаться связаться. Каково же было наше удивление, когда у нас получилось! Вот сижу, медитирую, думаю о Вес, как начинаю слышать её голос. К моему удивлению, это был не общий язык, а скорее всего её родной. А что самое удивительное, я его понимал. Примерно то же самое произошло и с моей стороны, только…

— Шейд, я не пойму. Я чётко слышу тогрутский, но в нём то и дело проскакивают более грубые слова. И как ни странно, но эти слова я воспринимаю намного тяжелее. Что это за язык? — Оба-на. Вот это поворот. Это что же получается, моё сознание не может определиться, какой язык для меня родной? Интересно…

— Это язык одного народа. Он мёртв, потому как здесь на нём никто не говорит. Совсем никто.

— А откуда ты его знаешь?

— В том и загвоздка, что я без понятия. По идее, я его знать не должен, но… он со мной.

— Странно… очень странно.

— И не говори. Не иначе, чем Сила пошутила. Слушай, а я правильно понял, что ты говоришь на катаре?

— Да. Я читала о подобном способе общения. В нём каждый из собеседников говорит только на своём родном языке. Но в том и странность, что ты говоришь одновременно на двух разных языках, чего быть не должно.

— Давай… оставим эту тему?

— Хорошо. О чём хочешь спросить?

— Ну почему сразу спросить?

— Шейд, я слишком хорошо тебя узнала. Да и потом, я стойко ощущаю твои эмоции, — я замер, — Ой, а я и не знала, что ты так сильно прячешь свои чувства, — от нахлынувших эмоций и мыслей моя концентрация сбивается, и я выхожу из транса. Повернувшись к сидящей в трёх метрах Вес, вопросительно поднимаю бровь, — Зато теперь я знаю, что не ошиблась, — И тут во мне словно что-то щёлкнуло.