Тропой разведчика - [3]

В письме не сообщали о боевых подвигах солдата. Но в нем были слова огромного значения: «Никифор Митрофанович Кошкарев погиб смертью храбрых за честь, свободу и независимость нашей Родины». Их вывела рука комиссара воинской части.

С обнаженной головой Сергей Иванович Матыжонок с минуту постоял у портрета, вернул сестре Никифора пожелтевшее письмо из воинской части, тихо сказал:

— Комиссар… Фамилия неразборчива… Это он помог вашему Никифору понять, что значит остаться без Родины.

И вышел.

Вспомнились Сергею морозные дни, эшелоны, расстрелянные ржевские леса, друзья-товарищи, только что надевшие шинели, командиры, которые помогли и ему стать солдатом…

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Глубокой ночью поезд прибыл в Москву. Стоянка была короткой. За несколько минут до отправления прошел мимо вагонов новый начальник эшелона, неприветливый, строгий. На вопрос: «Куда поедет лыжная бригада?» — сухо ответил: «Туда, где есть снег». Но солдаты, быстро узнали «тайну». Часовой, стоявший на путях, сказал им только два слова:

— На Калининский.

Ваня Макковеев нашел на карте город Калинин, достал из вещевого мешка смятую газету и стал читать сводку Совинформбюро. Там сообщалось, что Калининский фронт прорвал сильно укрепленную линию противника.

— Наступать будем, — послышались голоса.

— Прямо в бой попадем.

— Сперва учить будут.

В ту ночь никто не сомкнул глаз: новобранцы сушили обувь, плотнее увязывали вещевые мешки, возбужденно переговаривались. А на рассвете в теплушке опять стало тихо. На небольшой, наполовину сожженной станции эшелон вдруг остановился, кто- то торопливо пробежал мимо вагонов и громко' скомандовал:

— Открывай двери! Выгружайся! Быстро!

Вдали чуть слышалась орудийная канонада. Солдаты выпрыгнули из вагонов и построились на улице поселка. Забайкальцы держались вместе, стояли на правом фланге. К ним первым подошел командир с тремя кубиками на петлицах шинели.

— Ишенин! — строго приказал он. — Шаг вперед!

— Есть!

— Что можете делать?

— Как что делать? — не понял Ишенин.

— В гости к бабушке приехали? Пулемет знаете, из винтовки стрелять умеете?

— Мы лыжники, — сказал кто-то из задних рядов.

— Лыж пока нет. И не ожидаются… Я спрашиваю: кто какое оружие знает?

— Винтовку знаю, — сказал Ишенин.

— Автомат?

— Из автомата не стрелял.

— Становитесь сюда. Забелин! А вы?

— Я многое знаю, товарищ старший лейтенант, — весело ответил Забелин. — Автотормоза знаю, гайки закручивать умею, в футбол играть…

— Шутки в сторону! — резко оборвал его командир. — Слышите, что там? Они пришли, чтобы уничтожить нас. Они не церемонятся. Тут не гайки закручивать надо, а воевать!

— Автомат я изучал, — сказал Забелин. — А вот воевать… Воевать никогда не приходилось, товарищ командир.

Старший лейтенант внимательно обвел взглядом шеренгу молодых солдат, их лица, кургузые шинели, ватники, обмотки. Глубокое сожаление и разочарование было во взгляде командира. На его скулах вспухли желваки.

— Наша армия ведет тяжелые бои, — глухим голосом сказал он. — Мы надеялись на помощь из Сибири.

Молодые солдаты переглянулись. На кратких курсах, проводившихся в Карымской, они добросовестно изучили противогаз, знали, как пахнет хлор, хорошо представляли себе, где у боевой винтовки винт упора, цевье, затвор со стеблем, гребнем, рукояткой. Стреляли в мишени. Учебные гранаты научились швырять за пятьдесят метров. Поэтому все удивленно обернулись на Ваню Макковеева, который на вопрос старшего лейтенанта твердо сказал, что хорошо знает станковый пулемет «максим» и стрелял из него. Сергей Матыжонок заметил, как посветлело лицо командира, и тоже сказал, что изучал пулемет. Это было на самом деле, но всего на трех занятиях.

Разделив молодых солдат повзводно, старший лейтенант сказал, что к вечеру «двинемся на передовую».

Война оказалась совсем рядом.

30 января 1942 года забайкальцы без лыж, но с новенькими винтовками большой плотной колонной двинулись на передовую. Автомашины везли пулеметы, продукты, связки с обмундированием. Идти по глубокому снегу было тяжело, близость фронта вызывала какое-то напряжение, и, несмотря на предупреждение командира, каждый невольно старался держаться поближе к товарищам. Ваня Макковеев и Сергей Матыжонок шли рядом, прислушивались к далеким артиллерийским залпам, вспоминали родные края, знакомых. Вдруг кто-то крикнул:

— Воздух!

Звенящий свист, рев мотора, грохот… Впереди, в гуще людей, взметнулся грязный султан взрыва, дрогнула земля. Солдаты увидели большую черную птицу, быстро улетавшую к гребню холма. Сергей обернулся, чтобы узнать, не убило ли Ваню Макковеева, но тот уже встал и показывал рукой на солдат, столпившихся у большой воронки на самой середине дороги, — минуту назад здесь шел взвод «автоматчиков». Что-то кричал и махал руками командир. Солдаты подумали, что он зовет на помощь, и бросились к воронке, но вновь послышался рокот моторов. Черная птица летела очень низко и жутко выла. Слышалась частая дробь: немецкие летчики расстреливали колонну из пулемета. Уже не прячась за, гребень высоты, самолет развернулся и снова пошел в атаку.

Сергей перебежал дорогу и залег у кудрявой ветлы, растущей на обочине дороги. Его лихорадило, он зажмурился и сжался в комок. Опять послышался грохот взрыва. На шею Сергея упало что-то неприятное. Он протянул руку и сбросил большой теплый кусок. Открыл глаза и вскрикнул: с кудрявой ветлы свисал окровавленный рукав гимнастерки. Сергей вскочил и бросился прочь от страшного места.