Тропой легенды - [14]

— Комсомольцы среди вас есть? — чтоб начать разговор, спросил он.

Коля отрапортовал:

— Нет еще. Шестой класс. По тринадцать только. А вообще вступать думаем все. Как перейдем в седьмой класс — будем готовиться.

— Готовиться надо сейчас. Помню, и не совру вам, что в «гражданскую» видел комиссаров полков, которым было по шестнадцать… Но давайте сначала познакомимся.

Ина назвала себя первой:

— Я дочь Ильи Львовича Шапиро, научного руководителя Ивана Григорьевича. Зовут меня просто Ина.

— Очень приятно, — кивнул старик. — Об Илье Львовиче я много наслышан…

Ина рассказала, что привело ее друзей на далекую от Чистых прудов Зацепскую улицу. Григорий Иванович внимательно слушал, не проронив ни слова.

Однако как странно складывается жизнь человеческая! Оказывается, у Игната Прибыткова — одного из эскадронных командиров Первой конной в Москве остались жена и маленький сын. Сын вырос, воевал вместе с Иваном и тоже погиб, только позднее. Иван из партизанского отряда много писал о боевом товарище, а он, старик, не мог навестить его семью, так как вместе с заводом эвакуировался в глубокий тыл. «Огневой комэск!» — вспомнил он об Игнате Никитиче.

Федя привстал со стула, слегка откинул голову:

— Бойцы бабушке рассказывали…

— Это внук Игната Прибыткова, — запоздало представил Федю Коля. — Он учится в нашем классе.

— Внук? — привстал и Григорий Иванович, глядя на Федю ласково, внимательно. Ребята заметили на жестких щеках старика маленькую, расцвеченную радугой слезинку. — Мой сын с твоим отцом… До Карпат вместе дошли, а один другого не сберегли…

У Феди что-то защипало в горле, и он поспешил отвернуться от девочек. Григорий Иванович заметил это, погладил его по рыжим вихрам, переменил разговор:

— Известно, что бойцы могли рассказать… Хорошо воевал твой дед, Федя. Посланный однажды с двадцатью двумя конноармейцами в разведку с эскадроном под Новель — это на Украине — он ввязался в драку с целым полком панских агрессоров. И выиграл ведь бой! После, когда наши полки громили Врангеля на подступах к Крыму, эскадрон Прибыткова разросся в тылу у панов до партизанского отряда. Отряд сдерживал банды Тютюнника и Палия… Были такие наемники буржуазии в те времена. — Старик задумчиво глянул куда-то вдаль, поверх голов ребят, и тихо вымолвил: — Во многом осталась неясна судьба Прибыткова. А время было героическое!

— Героическое, — подтвердил, краснея, Федя. — Каждый понимал, что надо делать. А мы опоздали вот…

Григорий Иванович притронулся рукой к планшетке Феди, надетой поверх школьной гимнастерки, раздумчиво заметил:

— Опоздал? Неверно! Мало ли значительного делается сейчас… Каждому поколению столько отпущено судьбой, что успевай только поворачиваться!

Коля Сергеев понял, что настало время сказать главное. Потрогав на подбородке ямочку, он встал.

— Мы, Григорий Иванович, пришли попросить вас рассказать все, что вы знаете об Игнате Прибыткове.

— Дело в том, что ходят слухи о каком-то кладе, — вмешалась Зоя. — Для Феди это главное!

— Я буду записывать, — приготовилась Кама, извлекая из кармана школьного передника блокнот.

Степанчик немедленно оттеснил ее, поставил на стол магнитофон, включил ток. Он не разрешил Григорию Ивановичу рассказывать до тех пор, пока аппарат не прогрелся. Потом энергично махнул рукой: начали!

Удобно устроившись среди пионеров, Васютин с улыбкой наблюдал за манипуляциями юного техника.

— 25 мая 1920 года в город Умань, где сконцентрировалась наша Первая Конная, приехал Михаил Иванович Калинин.

Построились мы на площади, а он ходит перед эскадронами и разговаривает с красноармейцами. А в армии, надо сказать, было много рабочих с Цинделевской мануфактуры и с других заводов Москвы. Вот подходит Михаил Иванович к разведчикам Прибыткова (они недалеко от нашего эскадрона выстроились) и спрашивает: «Никак москвич?» — «Москвич», — отвечает Игнат. «С „Михельсона?“» — «Так точно!» — «А много ли вас здесь?» — «Много», — говорит Прибытков. «Хорошо овладели кавалерийской рубкой, пешим боем?» Улыбнулся Прибытков: «Семен Михайлович Буденный научил!» Калинин заметил тогда: «Способен рабочий класс к военной науке, если нужда в этом имеется». Тут он берет привезенное с собой из столицы Красное знамя с портретом Владимира Ильича, подходит к Прибыткову и говорит: «Рабочие просили передать вам вот этот подарок. С честью воюйте за освобождение родной сестры нашей — Украины, прогоните с ее территории панов!»

Через несколько дней эскадрон под командой Прибыткова покинул полк.

Немного слышал я с тех пор об этом человеке. Никто точно не знал подробностей его гибели. Говорили, что он после закрытия границы остался на Западной Украине и еще долго бился там против панского господства.

В 1943 году мой сын Иван сообщил, что воюет вместе с сыном Игната и что на Западной Украине не забыли красного командира…

Ребята сидели тихо, боясь пошевелиться. Взгляды их были направлены на портрет Ивана Васютина, висевший на видном месте.

— А как же клад? — вдруг спросил Олег Пастухов. — Говорят люди, что он захоронен между двумя каштанами по ту сторону Збруча…

— Постойте! — спохватился старый буденновец. — В письмах Иван мне что-то писал об этом… насчет двух деревьев! В одном письме на черчен план местности: дорога, небольшая роща, около нее строение неопределенного типа. В стороне — овраг, на краю которого примостились два знака, обозначающие лиственные деревья. С левой стороны плана — две буквы: «ЗМ».