Тропой флибустьеров - [8]

Сегодня форт выглядит в высшей степени мирно и даже заброшенно. Шесть пороховых орудий с законопаченными стволами смотрят сквозь толстые бойницы на океан. В центре — громоздкая мортира на железном основании. Чуть ниже — остроугольное, тяжелой каменной кладки здание склада пороха под раскидистым саманным деревом; лианы и орхидеи обвили его ветки до такой степени, что сквозь них не видно неба. Офицерское здание, солдатская казарма, чан для хранения питьевой воды, укрытый бамбуковой крышей.

По некогда грозному форту лениво бродят туристы, фотографируются в обнимку с изъеденными ржавчиной стволами. Точно так же, как и в форте Джеймса, что в поселке Плимут. И здесь когда-то шла жестокая борьба между англичанами и французами, не раз переходил он из рук в руки, а сегодня, не будь он обозначен на туристской карте как исторический объект, вряд ли кто стал бы его разыскивать. Честно говоря, сам он впечатления не производит. Но зато великолепное зрелище открывается по вечерам с вершин холмов, на которых стоят эти старые форты, — уходящее в глубину багрового моря огромное желтое солнце.

А обернувшись в другую сторону — на городские постройки, замечаешь в предзакатных лучах почерневшие от времени деревянные дома. Те, что стоят в низине, — на невысоких колоннах, чтобы в сезон дождей, который здесь длится долгих пять месяцев, с сентября по январь, их не заливало и не снесло потоком, мчащимся сверху. В сухое время года под домами хранится различный хозяйский скарб, играют дети, скрываясь от солнца. И еще отчетливо видишь, что все без исключения пальмы на берегу наклонены к морю — океанские ветры согнули их своей силой.

Спустившись с форта короля Джорджа в центр города, оказываешься на главной улице. Ее единственная достопримечательность — двухэтажное каменное здание правительства острова, а в остальном она мало чем отличается от других: те же одноэтажные дома, у дверей которых сидят, отдыхая, хозяева, те же унылые питейные заведения с обязательной рекламой кока-колы и различных сортов виски. В порту, что начинается сразу за главной улицей, рыбаки выгружали из своих лодок дневной улов, с небольших барж докеры перетаскивали на берег мешки с цементом и какие-то металлические конструкции, ящики с продуктами и связки бананов. Пожилой негр, присевший на груду досок передохнуть, сам начал разговор:

— Хоть и вечер, а жарко и влажно.

— Скоро конец, баржа почти пустая…

— Это-то и плохо: сегодня почти ничего не заработал. Вот бы еще одна подошла, до утра бы разгружали.

— А отдыхать когда?

— Сэр, я три месяца отдыхал на бирже труда. И если бы не этот новый отель, который строит какой-то американец, до сих пор торчал бы там.

Он повязал шею махровым полотенцем и, достав из кармана завернутый в бумагу бутерброд, стал есть его. Я не спрашивал у него ни имени, ни фамилии — какое это, в конце концов, имеет значение? Он один из жителей острова, чудом, да и то на неопределенное время, получивший работу. Очень многие ее не имеют вообще, месяцами обивают пороги биржи труда, не имея никакого пособия по безработице.

Серое одноэтажное здание биржи тоже расположено на главной улице. Почти неделю пробыл я на Тобаго и, заприметив в первый же день молодого бородатого парня в пестрой клетчатой кепке, который стоял в самом начале очереди, решился подойти к нему в день отъезда. Он неохотно отошел со мной в сторону и так же неохотно разговаривал.

Чувствовались в нем какая-то озлобленность и отчаяние — ответы были односложные, резкие. Его легко понять: в свои двадцать лет работал всего полтора года где и кем придется. За плечами школа, специальности никакой, родители тоже мыкаются по стране в поисках работы, а он вот остался здесь с женой и маленьким ребенком и уже почти полгода ходит на биржу.

Очень редко удается заработать несколько долларов на какой-нибудь случайной работе. Одно успокаивает его: теперь он один из первых в очереди, так что скоро должно повезти. Но вот когда и насколько, никто не знает. Во всяком случае, он на все согласен, ни от чего не откажется.

Невольно вспомнился старый негр — докер в порту. Уж как, должно быть, он рад своей работе, коль молодые и здоровые парни не могут ее получить! Только теперь я понял отчаянный смысл его последних слов, когда, аккуратно свернув бумагу из-под бутерброда, он сказал с невеселой улыбкой:

«Утром еще пригодится — на один сендвич с сыром сегодня заработал», — и похлопал рукой по карману вытертых парусиновых брюк.

На Тобаго порой трудно определить, какой год на дворе, какой даже век. Рядом с ультрасовременными отелями — деревянные домишки бедняков. На острове нет, по сути дела, ни одного предприятия — лишь две кустарные фабрики по обработке копры. В сельском хозяйстве, которое ведется примитивным способом, заняты выращиванием какао и овощей, но преобладает животноводство — мясо идет на стол туристам, беднякам оно не по карману.

Туризм — вот основной «профиль» острова. Даже жизнь маленького порта полностью зависит от туристского сезона и планов строительства новых отелей. Здесь едва ли не каждый житель с гордостью добровольно расскажет вам, как заправский гид, о старинных фортах и о том, что на острове встречаются 37 видов змей — от огромных боа и анаконды до маленькой коралловой змеи, 24 вида ящериц, включая редчайшую игуану, несколько видов черепах и так далее.