Тропой флибустьеров - [5]

Еще из окна самолета, когда посреди голубого моря возникают вдруг неясные пока очертания зеленой земли, замечаешь сначала три горные вершины, а затем — лес металлических вышек и сверкающие на солнце установки для крекинга нефти. Затем появляются огромные серебряные нефтехранилища на самой кромке океанского берега и десятки судов неподалеку от них. Да, Тринидад хоть и невелик по размеру, но пейзаж его не спутаешь ни с одним из островов этого района — нефти и газа больше нет ни у кого. 10 миллионов тонн ее добывается здесь ежегодно, а запас газа специалисты оценивают просто астрономической цифрой: в миллиарды кубических метров.

Когда подъезжаешь совсем близко к нефтеперегонным заводам, кажется, что чувствуешь, как гудит земля, из которой круглые сутки выкачивают нефть. И понимаешь, как цепко ухватились за это богатство межнациональные монополии. Ведь одна из них — американская «Тексако» — построила здесь заводы, по своей мощности намного превышающие добычу на самом Тринидаде.

Свыше 250 тысяч баррелей[1] сырой нефти в день для переработки доставляют суда из Венесуэлы и из стран Персидского залива в дополнение к 350 тысячам баррелей тринидадской. Иными словами, большая часть из добываемых на острове 10 миллионов тонн попадает к «Тексако», меньшая — на заводы, частично принадлежащие государству. Круглые сутки танкеры с флагами почти всех стран мира уходят отсюда, груженные «черным золотом» Тринидада, пополняя золотые сейфы владельцев компании. Но времена все же меняются.

У меня был долгий и интересный разговор в Порт-оф-Спейне с министром индустрии и внешней торговли страны Эрролом Махабиром. Он один из известных на Тринидаде экономистов, хорошо знающий состояние дел и планы правительства на будущее. Рассказ его был обстоятельным и оптимистичным.

«Политика правительства, — говорил он, — ясна и непреклонна: наша нефть должна служить процветанию нашего народа. Мы уже являемся владельцами значительной части нефтепромыслов и нефтезаводов, на очереди — сложные переговоры с „Тексако“. Отступать от этой политики мы не намерены».

Действительно, в руках государства уже находится немало заводов, которые еще недавно принадлежали иностранным хозяевам. Правда, предприятия небольшие, тягаться с «Тексако» им не под силу. И все же это важная победа молодого государства, теперь оно само распоряжается своим богатством: часть нефти идет на экспорт, а остальная — на нужды страны и на предприятия нефтехимии, где превращается в синтетические волокна, удобрения и многое другое. Это позволило Тринидаду за сравнительно короткий срок заметно поправить свое финансовое положение — ведь на нефть и нефтепродукты приходится 90 процентов национального экспорта.

На предприятия «Тексако» меня, конечно же, не пустили. Но на нефтезаводе, некогда принадлежавшем англо-голландской компании «Шелл», а теперь являющемся собственностью Тринидада и Тобаго, побывать удалось. Называется он «Тринток», его мощность — 100 тысяч баррелей в день.

Директор завода Рой Стивенсон, молодой инженер, тринидадец, работавший здесь и прежде, водил меня от одной установки к другой и подробно объяснял ход превращения нефти в различные продукты — бензин, керосин, мазут. И, как бы между прочим, всякий раз добавлял всего одно слово: «тринидадский». «Тринидадская нефть». «Тринидадский бензин». И так далее.

Вначале столь часто употребляемое слово мне показалось немного навязчивым, но потом я понял, что в нем заключена национальная гордость тринидадцев, долгие годы бессильно наблюдавших, как их обкрадывают. Теперь завод работает на нужды страны. Работает более ритмично, чем раньше, а правительство намеревается в ближайшее время увеличить его мощность.

Решительный курс Тринидада и Тобаго взять под свой контроль природные богатства вызвал резкое недовольство межнациональных монополий. Они поняли, что в этой стране у них уходит почва из-под ног. Вот что, к примеру, писала по этому поводу американская газета «Нэйшн»: «В богатом нефтью Тринидаде Э. Уильямс пошел дальше любого другого карибского лидера в своих требованиях участия правительства в принадлежащих иностранцам предприятиях. В руках государства уже находится целый ряд компаний, в том числе крупнейший отель „Хилтон“, мукомольные мельницы, мясокомбинат, телефонная станция, бензоколонки».

Теперь, спустя некоторое время, этот перечень можно продолжить. Однако и обольщаться не стоит: в экономике страны иностранный капитал по-прежнему очень силен. Даже в таких ведущих отраслях, как сахарная и химическая промышленность, добыча и переработка газа, в сельском хозяйстве. Будущее покажет, как скоро правительству удастся и здесь взять все под свой контроль. Во всяком случае, национализация, которую оно проводит, требует немалых денег, а источники их поступления не увеличиваются.

На Тринидаде заниматься сухими экономическими подсчетами приходится всякий раз, когда знакомишься с той или иной проблемой и путями ее решения. Скажем, та же безработица. Хотя она постепенно снижается, пока все же невероятно велика — около двадцати процентов. Особенно страдает от нее молодежь: каждый третий окончивший среднюю школу (они, кстати, здесь бесплатные и принадлежат государству) остается не у дел. Сколько же это человеческих трагедий и разбитых иллюзий! Единственный путь дать этим сотням тысяч человек работу — строить новые предприятия. Но опять приходится говорить о финансовых возможностях государства…