Тропик Змеев - [32]

– Иквунде? – с изрядной долей скепсиса спросила я. – Я слышала об угрозе их нападения, но даже если они прорвутся сквозь наши войска вдоль рек, мы узнаем об этом задолго до того, как они доберутся сюда.

– Одиночки, миссис Кэмхерст, в правильно выбранном месте могут быть не менее опасны, чем целая армия. Но дело не в этом, правду сказать, мне просто нравится держать оружие в руке. Вокруг много мелких зверей – хорошие мишени для упражнения руки и глаза, а некоторые еще и очень вкусны.

Насчет мелких зверей он не ошибся. При мне был полевой бинокль, и в пути я то и дело подносила его к глазам; он позволял разглядеть животных, старавшихся держаться подальше от нашей шумной процессии. В легких колебаниях травы порой можно было разглядеть капских даманов, за колебаниями посильнее скрывались поджарые рыжие дикие собаки, обитающие в данной области повсеместно. Туча пыли отмечала путь табуна зебр. Странный нарост на дереве вдали по ближайшем рассмотрении оказался леопардом, изящно растянувшимся вдоль толстой ветки, свесив вниз хвост.

– Держись подальше, – пробормотала я себе под нос, как ради нашей безопасности, так и для блага самого леопарда.

Не ожидая, что меня кто-либо услышит, я сказала это по-ширландски. Но сзади ответили на йембийском:

– Хотелось бы мне выучить ваш язык.

Развернувшись в седле, я взглянула на нежданного собеседника. Он оказался рослым, ладно сложенным молодым человеком, одним из йембе, присоединившихся к нашей вылазке. Но не носильщик: богатство ткани, обернутой вокруг его бедер, и золото в косах означали высокое положение. В седле он держался легко и изящно, а конь его, если я не ошиблась, был ахиатским скакуном столь же благородных кровей, как и всадник.

– Из меня выйдет плохой учитель, милорд, – сказала я, за незнанием его имени прибегнув к общему вежливому обращению. – Чтобы хоть как-то овладеть вашим языком, я трудилась три года. Боюсь, такие вещи даются мне нелегко.

Он широко улыбнулся и коснулся рукою сердца.

– Меня зовут Оквеме.

– Из какого рода? – осведомилась я. – Если об этом позволительно спрашивать.

– Вполне позволительно. Я принадлежу к Кпама Валейим.

От удивления я невольно вздрогнула – да так, что моя кобыла заплясала подо мной. После знакомства с Галинке я поклялась узнать побольше о разных местных династиях, и вот эта клятва начала приносить плоды.

– Сын олори?

– Да, – с той же улыбкой подтвердил он. – Но здесь, в буше, я – просто Оквеме.

Просто принц, согласно нашим понятиям. Принц и сын той самой женщины, что в мой первый день в Атуйеме разглядывала меня, точно букашку под увеличительным стеклом.

Но в Оквеме не чувствовалось ни намека на расчетливость матери. Он оказался сущим кладезем сведений о буше и его обитателях и охотно делился ими со мной по пути. Правда, осведомленность его была плодом богатого охотничьего опыта, но он не производил такого отталкивающего впечатления, как Велюа, поскольку явно ничуть не заботился о великолепии трофеев. А может, и просто потому, что был намного симпатичнее.

Когда мы остановились на ночлег, Оквеме разделил с нами скромный ужин, за которым деликатно поправлял наши ошибки в йембийской грамматике, а мы преподавали ему основы ширландского. После ужина, в палатке, когда мы с Натали помогали друг другу переодеться ко сну, я сказала:

– Похоже, он из дружелюбных. Вот только я удивляюсь его интересу к нам. Разве мы не намного ниже его положением?

Конечно, Галинке говорила со мной не чинясь, но в то время мы вместе сидели в агбане под замком…

– Интересу к нам? – Натали рассмеялась. – Лично я отметила его интерес только к одной персоне.

С этими словами она ткнула меня в бок.

– Ко мне? – я в изумлении развернулась к ней. – Что? Но отчего?

– О, надо подумать, – сказала она, поворачиваясь ко мне спиной, чтобы я расстегнула ее платье. – Симпатичный молодой человек, незамужняя молодая женщина…

Это описание поразило меня до глубины души. Я давно отвыкла считать себя молодой, хоть мне и едва исполнилось двадцать три. Я побывала замужем, овдовела, родила сына. В глазах общества все это твердо и однозначно помещало меня в категорию «зрелых женщин» – вовсе не тех, на флирт с коими стоит тратить время юным принцам.

Но каковы были воззрения йембе на вдов и их пригодность для брака? Этого я до приезда выяснить не удосужилась, и теперь чувствовала острую нехватку данных.

К счастью, вскоре моим вниманием завладели другие материи. На следующий день мы достигли области, слишком засушливой для земледелия. Здесь-то и водилась в изобилии дичь, привлекавшая взгляд мсье Велюа.

В подобной местности, засушливой мозаике степи и так называемой саванны (своего рода безводного редколесья), водопой – это все. Число их невелико, и множество разных животных вынуждены приходить к ним, чтобы напиться, но хищники, зная об этом, устраивают неподалеку засады. Поэтому приближаться к водопою опасно, и у воды животные предельно насторожены.

Мсье Велюа прежде не бывал здесь, но Оквеме и прочие сопровождавшие нас йембе знали эти места хорошо. Они указали нам путь к скалистому пригорку, младшему брату холма, на котором стоял Атуйем. Пригорок возвышался с наветренной стороны от водопоя, что составляло преимущество, не меньшее, чем его высота: не представляя собой слишком шумной группы, мы могли в свое удовольствие обозревать окрестности и строить планы дальнейшей работы.