Тропами Яношика - [2]

Когда толпа глухо зароптала, подпоручик бросил подсчет и направился к учителю.

Чувствуя, что гардист не даст больше говорить, учитель почти закричал горячо и страстно:

— Да, нас не оккупировали! Во главе нас поставили иуду в сутане! Мы пожираем друг друга в угоду врагу. Какой же мы после этого народ? — Он повернулся к гардисту, который уже держался за кобуру. — Ну что вы смотрите на меня? Берите! Везите! За меня вы сразу получите повышение!

— Меня обязывает долг привлечь вас к ответственности, — обращаясь уже не к учителю, а к толпе, ответил гардист и подозвал двух автоматчиков. — Обыскать! В машину!

— Долг! Ха! Перед кем долг? — скептически покачал головой учитель. — Долг перед чужеземцами-захватчиками, извечными врагами Словакии? У честного воина может быть долг только перед своим народом!

Один из автоматчиков уже обыскивал смельчака, тесно окруженного школьниками, которые подняли вопль и визг.

Видя, что дело принимает нехороший оборот, благообразный старик решил вмешаться. Он высоко поднял руку, успокаивая расшумевшихся детей, и сказал подпоручику извиняющимся тоном:

— Господин офицер, пан учитель погорячился по молодости, простите его, пожалуйста…

Но гардист не обратил на эти слова никакого внимания. Напротив, заторопил автоматчиков:

— В машину!

Однако старик не отставал от него со своей просьбой. Доктора Зламала здесь знали все. И он силой своего авторитета хотел помешать расправе над учителем. Встал на пути гардистов, направлявшихся к машине.

Автоматчик, который только что обыскивал строптивого учителя, а теперь вел его, взглянул вопросительно на своего командира. Что, мол, делать? Подпоручик кивнул. И тогда гардист дулом автомата отпихнул старика.

От неожиданности доктор Зламал сильно пошатнулся, хватаясь руками за воздух, и упал навзничь.

Толпа ахнула и хлынула на гардистов. Вверх тотчас взметнулся автомат. Его подняла рука, на обшлаге которой выделялись перламутровые запонки. Всей своей железной массой оружие обрушилось на голову гардиста, свалившего старика.

Так учитель, выхватив у гардиста автомат, отомстил за доктора Зламала.

Ударом пистолета по запястью подпоручик выбил оружие из рук бунтаря. Началась свалка. Пользуясь суматохой, два дюжих парня подхватили учителя и поволокли сквозь разбушевавшуюся толпу. Тот яростно сопротивлялся, пока не понял, что тащили его свои же люди, и не к машине, а в кусты сирени, туда, где начинался городской парк.

Приближалась стрельба всполошившихся гардистов.

— Бегите, пане учитель! Бегите в горы! — оставив его, парни разбежались.

Учитель еще какое-то время раздумывал. Ему казалось неудобным убегать после того, как заварил такую кашу. Но в то же время он понимал, что оставаться на явную расправу нет смысла.

Пусть знают враги, каковы потомки непокорного Яношика! Нет, они — не безропотное племя, они — не рабы.

«К партизанам! — утвердилась в его голове мысль. — Только к ним». Он слышал, что в Горном Турце появились партизаны…

Все селение пришло в движение, лишь цестарь — старый дорожник Матей смотрел на происходящее, казалось, совсем безучастно. Он сидел на крыльце своего дома, построенного еще его дедом напротив жандармерии. Отсюда ему все было видно и слышно. Пока народ собирался, Матей клепал свою старую лопату, не обращая внимания на проходящих мимо, которые поругивали его. Пусть считают деда глуховатым, пусть думают, что злая ругань не доходит до него. Но едва из школы вышел учитель, Матей перестал стучать, начал прислушиваться, делая вид, что точит лопату. А увидев свалку и услышав стрельбу, взял свою лопату, сел на велосипед и укатил из селения.

Жена, смотревшая ему вслед, даже порадовалась — пусть едет подальше от греха.

Спокойно Матей ехал только по селению, а когда дорога повернула в лес, он так погнал свой хорошо раскатанный велосипед, словно за ним гнались. И остановился лишь за виадуком, на крутой горной тропинке. Здесь он бросил велосипед в кусты, а сам торопливо пошел в гору.

Пройдя с километр по крутой, мало хоженой тропинке, Матей остановился, оглянулся и, достав небольшой вороненый пистолет, выстрелил дважды. Потом зашагал еще быстрей все вверх и вверх по лесистой горе.

Через полчаса запыхавшийся Матей прислонился к стволу бука, чтобы передохнуть. И тут увидел того, к кому так стремился, — Вацлава, связного партизанского отряда, совсем еще юного, очень расторопного паренька. Ему-то он и пересказал все, что произошло в местечке. А также попросил передать командиру свое мнение насчет того, как поступить с гардистами, когда они будут возвращаться в город.

На прощание, как и при встрече, старик с юношей деловито пожали друг другу руки. Затем они разошлись, вернее, разбежались. Связной поспешил в отряд, Матей — к велосипеду. Пистолет он спрятал в дупле — на тот случай, если его выстрелы привлекли чье-нибудь внимание. Теперь если кто-то и встретится, можно сказать, что слышал, как стреляли, но кто — не знает. Побежал в горы, да не догнал.

Выбравшись на дорогу, Матей аккуратно пристроил велосипед под дубком и принялся за дело. Он носил гравий в выбоину, которую в этом месте целое лето не заделывал специально, потому что была она у самой партизанской тропинки.