Тропами северного оленя - [15]

Сегодня ученики Керта из Германии, Элизабет Шеллер и Михаэль Рисслер, предпринимают очередную попытку «возрождения языка саамов и передачи его молодому поколению». Начали они с того, что открыли в Ловозере «office» и привезли компьютер с принтером. И, разумеется, принялись изучать саамский язык.

23 февраля

Если принять точку зрения Бубриха и Керта, то мы не вправе говорить и о едином саамском народе. Подтверждение тому я не раз находил в работах по этнографии. В свое время Чарнолуский, а теперь московский профессор Т. В. Лукьянченко делят саамов на группы (горные, лесные, береговые и кольские) и подгруппы, подчеркивая, что каждая из них имеет четко выраженные этнографические отличия. Так что, возможно, мы имеем дело не столько с одним народом (племенем), сколько с первобытными родами, которые на протяжении тысячелетий жили обособленно на огромных территориях?

Чем дольше я об этом размышляю, тем отчетливее осознаю, что проблема заключается, по сути, в своеобразном анахронизме саамов. Они принадлежат другой эпохе, а мы примеряем их к сегодняшнему дню. Словно не узнали собственное отражение, увидав вдруг в зеркале себя самих — какими мы были в далеком прошлом.

Вот почему, разговаривая с Сашей Кобелевым, я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, восхищался его мудростью и целеустремленностью, с другой, раздумывал: есть ли смысл в сегодняшней Европе — глобальной, медленно и последовательно нивелируемой, на наших глазах смешивающей языки и крови, — вычленять новый народ.

26 февраля

Нигде я не видал такой лазури, как здесь. Вероятно, все дело в холодном свете. Солнце ведь стоит удивительно высоко (для конца февраля) и при этом — сильный мороз. Небо прозрачное! Сквозь него проглядывает пустота Космоса. Может, поэтому некоторые утверждают, будто Север ближе к тому свету?

27 февраля

Начав писать о саамах, я столкнулся с еще одной языковой проблемой — орфографической. Наша орфография не в состоянии передать саамскую речь. Все равно как если бы кто-нибудь захотел записать человеческим языком щебетание птиц в тундре.

Даже с алфавитом никак не разберутся — все еще не окончен спор, какую азбуку использовать? Одни ратуют за латиницу, другие — за кириллицу. В 1933 году появился первый букварь кольских саамов — на основе латиницы. Его автор, профессор Черняков, аргументировал выбор латинского алфавита неприязнью кочевников ко всему русскому. К сожалению, букварь не прижился, поскольку другим предметам здесь учили по-русски, и ученики едва справлялись с одной азбукой. В 1937 году Александр Эндюковский разработал букварь на базе кириллицы. Но опять ничего не вышло: Эндюковского и его коллег вскоре расстреляли, а букварь стал одним из главных доказательств «саамского заговора».

После этого проблема алфавита не подымалась на протяжении многих лет, и лишь в 1980-е годы вышел написанный кириллицей саамский букварь Александры Антоновой. Сейчас ей немного неловко — Александра Андреевна сама призналась мне, что в нем было слишком много пропаганды. Недавно вышло переработанное издание, более современное.

Я попросил Александру Андреевну дать мне несколько уроков саамского языка, чтобы прояснить некоторые вопросы, связанные с транскрипцией географических названий. Однако Антонова начала с того, что «саами» не склоняется — как «коми».

— Можно ли говорить о женщине «саамка»? — спросила она. — На слух получается почти «самка», а я, как ни крути, — человек.

Потом мы перешли к географии, здесь-то и начались проблемы. Оказывается, в саамской фонетике есть звуки, которые не передать ни латиницей, ни кириллицей. Например, 'h' в названии горы Куамдеспахк. Саамы используют три звука 'h' — палатальное, горловое и еще одно, настолько глубокое, что кажется, будто оно идет откуда-то от поясницы… На этом месте Антонова странно захрипела и пояснила:

— Так важенка хоркает,[57] когда рожает.

Пример Антоновой подтвердил мое убеждение, что саамская речь родом из тундры и ближе к звукам природы, чем к человеческому языку. Любая попытка ее записать — латиницей ли, кириллицей (какие диакритические знаки ни используй) — обречена на неудачу: нам никогда не передать глубину выкрика рожающей важенки.

Что же касается споров об алфавите, они разгорелись с новой силой — быть может, под влиянием российских татар, которые собираются отказаться от кириллицы. Снова пошли разговоры, что кириллица — символ оккупации, что скандинавские саамы пишут латиницей, и сегодня — в эпоху Интернета — кольские саамы должны вернуться к своим европейским корням. Молодежь смеется — это, мол, вопрос времени, надо просто дождаться, пока вымрет старшее поколение.

2 марта

Да что там — здесь спорят не только об алфавите, но и о литературном языке. Не существующем! А вернее — не существовавшем до недавних пор! В 1990 году вышел сборник стихов Октябрины Вороновой под названием «Ялла». Первая книга на саамском языке! Казалось бы — вот оно, начало саамской письменности!

Но вместо радости — скандал. Потому что Октябрина Владимировна писала свои стихи по-иоканьгски, а не по-кильдински. Ассоциация кольских саамов (одна из местных политических организаций) пыталась воспрепятствовать публикации книги, обвиняя поэтессу в профанации саамского языка. Во властные структуры полетели письма, петиции, доносы. И хотя Воронову поддержал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, а также профессора Никита Толстой и Георгий Керт, не говоря уж о собратьях по перу, Октябрина Воронова от переживаний заболела и, не дождавшись выхода сборника, умерла. После смерти она была названа первой поэтессой кольских саамов.