Тропами северного оленя - [12]

Самый болезненный вопрос — саамская земля. Уж очень многие на нее претендуют — начиная с российской армии и добывающей промышленности и кончая новыми русскими и туристическим бизнесом. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять, как мало жизненного пространства осталось у саамов Кольского полуострова. Их выгнали с побережья Баренцева моря, где они веками охотились на тюленей — теперь там база атомных подводных лодок. Вытеснили с северо-запада, выстроив «закрытые» города Никель и Заполярный. Железная дорога отрезала их от озера Имандра — для саамов оно, как Байкал для бурятов. Наконец, Мончегорском засрали тундру Монче,[46] а Апатитами — Хибины. Теперь саамов выживают с восточной части Кольского полуострова. Лучшие места для ловли северного лосося на Поное взяли в аренду американцы — на двадцать пять лет. Иоканьгу заняли новые русские. А недавно шведская фирма «Булиден» собралась на реке Вороньей, близ Ловозера, добывать открытым способом золото. Тогда пришел бы конец и оленям, и кольским саамам. К счастью, на сей раз саамы вовремя спохватились, подняли шум, добились поддержки, и шведы отступили. Но это не значит, что не появится кто-нибудь еще. До тех пор, пока из саамской земли есть что выжать, существование на ней саамов поставлено под угрозу.

Отсюда даже ягель на Запад вывозят. По несколько сот тонн сухого оленьего мха в год. Знаешь, зачем?

— Понятия не имею.

— Могилы украшать!

Пауза. Саша задумался, а я переваривал его слова. Получилась мрачная, но очень точная метафора Европы, обкладывающей свои трупы животворной травой оленей, которые служили источником жизни для праевропейцев.

— Сегодняшние европейцы, — Саша посмотрел на меня, словно читая мои мысли, — сперва выстроят дом, а уж потом задумаются, что под ним росло. Место под строительство выбирают, руководствуясь исключительно собственной выгодой, о земле не заботятся. А для нас земля — это святое.

Поэтому, чтобы спасти саамскую землю от экологического варварства, надо действовать. Речь идет вовсе не о том, чтобы оторвать Кольский полуостров от русской «матери», в чем кое-кто подозревает саамов, надо лишь добиться, чтобы саамы — коренное население этих территорий — сообща хозяйствовали на своей земле. То есть имели решающее право голоса в вопросах землепользования. Как, например, канадские инуиты[47] в Нунавуте. Но мурманская Дума до сих пор не приняла закон о коренном населении. Возражают коми-ижемцы — у них свои интересы.

Тут Саша делает небольшое отступление и рассказывает о том, какую роль в истории кольских саамов сыграл граф Витте. В конце XIX века русские собирались выстроить на Баренцевом море порт (сегодняшний Мурманск), связав его железной дорогой с остальной территорией. Осуществление этих грандиозных планов затрагивало малонаселенные территории, к тому же не русские. Сергей Витте предвидел, что в далеком будущем это чревато проблемами. Поэтому он поддержал переселение коми-ижемцев с Печоры на Кольский полуостров, заранее подготовив почву для конфликта двух малых народов, а России отвел в этом споре роль третейского судьи.

Но это же абсурд, — возмутился я, выслушав Сашу, — чтобы люди, появившиеся здесь чуть более сотни лет назад, претендовали на право называться аборигенами.

И тем не менее это факт.

При этом коми-ижемцы ввели здесь свои методы выпаса оленей, подходящие для бескрайней Большеземельской тундры,[48] но убийственные для ограниченных пастбищ Кольского полуострова. Испокон века когда наступало лето, саамы пускали стада пастись самостоятельно, благодаря чему олени не вытаптывали корм до голой земли, а лишь пощипывали его, мигрируя небольшими группами. На таком выпасе бизнес не сделаешь, это скорее способ выжить, нежели заработать на жизнь. А коми-ижемцы круглый год держат огромные стада под присмотром пастухов, и пока олени не съедят корм на одном месте, на новое их не перегоняют.

— Они просто разводят оленей, а мы благодаря оленям существует. Если олени вымрут, то и нам конец.

5 февраля

Не успели оглянуться, как доели важенку. А думали, хватит на всю зиму! Наташа шутит: мы, мол — оленинозависимые. Что-то в этом есть…

Посмотрите, что едят олени — они любят растения, которые другое животное в рот не возьмет. Например, калужницу, лютик. Некоторые содержат алкалоиды. Подозреваю (хотя в литературе об этом нет ни слова), что олени, любители грибов, порой лакомятся мухоморами. Ну, и ягель… Где-то я вычитал, что в фармацевтической промышленности его используют для производства антибиотиков. Ничего удивительного, что приправленная таким образом оленина может воздействовать на человеческий организм. Все равно что паштет из индийской конопли.

Короче говоря, мы подсели на оленину, как на иглу. Никогда в жизни я не ел столько мяса. Раньше я вообще предпочитал вегетарианскую еду, а мясо употреблял только по праздникам. Кто бы мог подумать, что его можно есть постоянно? Но подчеркиваю — речь идет только об оленине! К свинине или говядине мое отношение не изменилось, по сравнению с ними мясо оленя — поистине плоть. Понимаете?

Я не удивляюсь древним охотникам на оленей, которые, когда ледник стал отступать из Европы, двинулись вслед за оленями к северу — вместо того, чтобы радоваться: тепло, в лесах полно другой живности, а в озерах — вдоволь рыбы. Они тоже были оленинозависимые.