Тропами карибу - [18]

Вечером мы снова встретились в Первом лагере, и первые же слова, которые он произнес, повергли меня в отчаянье.

— Сегодня я видел такое, о чем нам придется жалеть всю жизнь.

И он рассказал мне следующее.

— Передо мной было болото. Только я хотел пересечь его, как вдруг вижу: на той стороне росомаха, скачет по мок рой траве. Я понаблюдал за нею несколько минут, потом пошел вперед. Думаю: вот переберусь на ту сторону, она и убежит. Но она вдруг остановилась и стала разрывать лапами землю. Я подхожу ближе. Между нами осталось ярдов сто.

Тут она подняла голову, увидела меня и встала на задние лапы — точь-в-точь маленький медведь. Ты думаешь, она убе жала? Нет, она двинулась ко мне! Пробежала ярдов двадцать пять, заворчала, подбежала ближе и снова ворчит. Мне стало немного не по себе. Будь покойна, она могла устроить мне веселую жизнь, если б только захотела. Но как ты думаешь, что она сделала? Возвратилась на прежнее место и опять стала рыться в земле. Я подошел к ней футов на пятьдесят, а она занимается своим делом и на меня ноль внимания. Ока зывается, она нашла небольшое гнездовье полевок. На моих глазах поймала трех мышек и тут же их съела. Я видел белое брюшко полевки, видел, как она дергалась и извивалась, вырываясь из пасти росомахи. И ко всему тому — нанес он по следний удар — не было марева.

Будь при нем кинокамера, он мог бы снять уникальный фильм, а так пришлось утешиться тем, что мы узнали нечто новое о росомахе. Оказывается, хлопотливая маленькая росомаха действительно храбра! Она не боится вероятно, просто не знает — человека.

Это навело нас на серьезные размышления: а что, если и здешние гризли незнакомы с человеком? Тогда они могут быть опасно дерзки. В окрестностях горы Нолук гризли не попадались, но здесь они могут водиться.

На следующее утро, дав мне самые необходимые указания, Крис погнал меня в тундру искать снаряжение, которое он спрятал на месте Второго лагеря. Я гордо воздержалась от искушения потребовать дополнительных пояснений. Крис полагал, что ситуация сама раскрывается перед человеком и, если он не дурак, ему достаточно и намека. Тем не менее на этот раз Крис был необычайно щедр на слова.

— Пройдешь через вон тот проход на горизонте. К нему можно подняться вон по тому ущелью — никаких скал, ничего такого. Как выйдешь из прохода, возьмешь налево и станешь забирать вверх. Через некоторое время увидишь гряду, которая уходит вправо. Пожитки спрятаны на склоне пика в дальнем конце гряды. — И припечатал эти наставления своим неизменным: — Пройти мимо просто невозможно.

Гордая ответственным поручением, но с неспокойной душой, я тронулась в путь, взвалив на плечи тяжелую поклажу — пятигаллоновую банку горючего и запас сухих продуктов.

Когда я приблизилась к входу в ущелье, впереди показался гризли, он шел мне наперерез. Я стала как вкопанная и, не чувствуя ноши на плечах, смотрела на него во все глаза. Он миновал вход в ущелье и, переваливаясь с боку на бок, затопал прочь. Оружия со мной не было. Меня спасла лишь хорошая видимость, позволившая уклониться от встречи с медведем.

Час проходил за часом, и я уже начала тревожиться, не проглядела ли я гряду, уходящую вправо. Но вот наконец и гряда. Я устала, но тут усталость как рукой сняло. Гряда показалась мне сущим раем — плоская и твердая, выложенная тысячелетним глинистым сланцем. После кочковатой тундры и горных круч я по достоинству оценила ее. Но самым замечательным здесь были цветы.

Они росли плоскими разноцветными купами — синие, розовые, желтые, белые.

Впервые в жизни я видела, чтобы незабудки росли так густо и так тесно жались к земле. Я с ног валилась от усталости, но будто заколдованная продолжала идти все вперед и вперед между пестрыми островками цветов.

В дальнем конце гряды мне пришлось пережить несколько тревожных минут: я никак не могла найти сложенное Крисом имущество. Я то спускалась вниз, то подымалась наверх и лишь по чистой случайности набрела на него. В темной, сырой нише, неправдоподобно яркие, стояли красные и белые жестянки со сливочным маслом, яичным порошком и сухим молоком.

На следующий день мне выпало необычайное, единственное в своем роде, испытание. Утром мы с Крисом отнесли груз ко Второму лагерю. Вернувшись в Первый лагерь, чтобы в последний раз переночевать в нем, мы спохватились, что унесли все продовольствие и продуктов у нас хватит лишь на голодный ужин и завтрак для одного. Кто-то из нас должен был вернуться в основной лагерь у Нолука. Кто именно — этот вопрос не вызывал сомнений: мимо Второго лагеря проходили взрослые олени— самцы, и Крис хотел поспеть туда рано утром.

Я чувствовала себя еще разбитой, дневной переход порядком измотал меня.

И вот теперь мне предстояло вообще нечто превышавшее мои силы. Я посидела несколько минут на песке, на самом припеке, так как дул холодный ветер, съела две черносливины из четырех, которые у нас были, затем взвалила на плечи поклажу и пошла. С собой я захватила всю отснятую Крисом пленку — ее надо было оставить у Нолука. Чем меньше пленки мы возьмем с собой, тем легче нам будет идти через горы. Когда тащишь все на своем горбу, тянет каждая унция.