Тропа обреченных - [14]

— Он чего не поддержит… А стрельнут в кого? — моментально воспротивился Никифор Алексеевич.

— Что тебе далось это «стрельнут»? И меня могут уложить, да ничего вроде, бог миловал, — задрал острый свой носик Кормлюк.

— И то верно… Да от тебя вреда-то никакого бандитам.

— А вредным-то зачем?

— Как же, Мироша, друг ты мой? Подладно-то со всеми — так не выходит у нас. Вот и колхоз-то: не успели сложить — распался. Чужой дядя вон хлопочет, а ты убег от него, банда тебе мерещится в лесочке.

— Ну, будет, Никифор, пошутил я. Лучше бы присоветовал племяннику возглавить колхоз, дело-то необходимое, сеять уж скоро, тянуть нельзя. А твоего Антона — хоть в плуг.

— Спасибо, Мирон Иванович, не для меня это, — наотрез отказался Сухарь. — У меня головные боли… Мне бы конюхом, люблю лошадок.

— Ну смотри… Ты куда нацелился, уходишь? Нет, погоди, все-таки помогни нам документики проверить у этого инструктора. Поприсутствуй только.

Инструктор райкома охотно достал документы, подал их Сухарю, но тот кивком указал на секретаря сельсовета. Кормлюк прочитал предписание Торчинского райкома партии о направлении Беловусько Ф. И. в село Бабаево для организации колхоза, полистал новенький паспорт и военный билет, справку о ранении. Спросил:

— Удостоверение райкома есть?

— Еще не получил, не успел, а работа не ждет. К вам у меня первое поручение.

Кормлюк вздохнул:

— Вы хоть знаете, что за обстановка у нас тут? О бандах слышали?

— На вокзале у кассы говорили мне.

— Какой вокзал?.. — изумился секретарь сельсовета, уже не сомневаясь в искренности приехавшего представителя. — В райкоме-то вам дали инструктаж?

Беловусько по-детски улыбнулся и рассказал:

— И дали и не дали… Я после госпиталя с женой приехал в Луцк к сестре, она тут с семьей, квартира… Позвала, мы и прикатили. Я — в обком к секретарю по кадрам насчет работы. Я в партии еще с довоенной поры. Мне предложили ехать в район, говорят, в какой хочешь. Согласен, отвечаю, в любой, где тут же дадут квартиру. Назвали Торчинский. Приехал один, зашел в райком, представился, мне дают направление к вам… Сказали, осторожней чтоб я… Так что скажете насчет актива?

— Актив, какой у нас актив, вся самодеятельность актив. К вечеру соберем.

10

Установились светлые, погожие дни. А сегодняшний — особенно солнечный и пахучий, будто не от земли, а с выси тянуло молодой зеленью. Было ее еще немного: едва пробилась трава да треснули почки на некоторых деревьях и кустах. Воздух взбодрился живой лепестковой свежестью.

Двоякое чувство испытывал сейчас Киричук в лесу. Постоянно находясь в состоянии деловой собранности, он и не заметил, как поддался влиянию душистой весенней нежности, довольно вздыхая и улыбаясь. Он широко шагал по краю поляны за расторопным майором Тарасовым, начальником Торчинского райотдела МГБ.

Час назад, когда подполковник начал знакомиться с организацией работы в райотделе, пришло известие об обнаруженном за селом Рушниковка схроне, который захотелось рассмотреть Василию Васильевичу. Туда сейчас и направлялись чекисты с солдатами.

Киричук с пониманием сказал начальнику райотдела:

— Самый тревожный, оказывается, ваш, Торчинский, район, больше всего в нем за прошлый год совершено бандитских преступлений.

Майор Тарасов спокойно ответил:

— Район как район, разве что самый активный на Волыни… А частые бандитские вылазки здесь вызваны прежде всего тем, что и колхозов у нас больше, чем у других.

Василию Васильевичу понравилась сдержанная рассудительность начальника райотдела. Он решил поручить ему разработку операции с двойным заслоном-засадой.

Широколобый, сурового вида лейтенант Кромский сдвинул деревянную ляду с лаза в схрон, доложил, указывая на берег речки:

— Вон там у ивы мы нашли консервные банки, кости. Это у речки-то после зимы! Ясное дело, где-то здесь бункер. Полдня елозили, пока лаз в него нашли. Ракетами туда дыма напустили. Молчок. Потом уже спустились вниз. Кто-то прятался тут вдвоем или втроем. По лежанкам видно. И ушли недавно: колбасные очистки еще не высохли, вода в кружке не застоялась.

Лейтенант спустился во входной колодец, который оказался ему по плечи, и сразу исчез. Следом за ним проник в схрон и Василий Васильевич. Там уже Кромский включил фонарик и поставил его на короткий, из широкой доски, стол у земляной стены. Свет падал на двойные нары, прикрытые полушубком. На полу в углу темнел металлический ящик, и подполковник сразу потянулся к нему рукой.

— Стойте! — ухватил его за локоть майор, только что влезший через проход в схрон. — Нельзя так! А вдруг ящик минирован?

Лейтенант спокойно сел на нары.

— Да нет, — произнес он равнодушно, — проверен уже, фугаски нет.

Только сейчас Киричук обратил внимание, как низок потолок схрона, как сыро и заплесневело давит в ноздри застоявшийся воздух.

— Несите ящик наверх, — распорядился майор и прошелся ладонями по земляной стене, говоря: — Тут ниша, а то и две, должна быть для секретных бумаг: шифры, способы чтения кодированных «грипсов», указания сверху. Смотря кто в схроне сидел.

— У вас имеются такие бумаги? Надо бы, вернемся, познакомиться с ними, — тоже прощупывая стену, говорил Киричук и вдруг охнул с удивлением, обнаружив под рукой квадратную нишу. Проговорил тихо: — Нащупал, вот те на… Дайте-ка, майор, фонарик — глянуть, что здесь есть… Шкатулка резная!