Тропа Кайманова - [80]

Остановившись перед подчиненными, некоторое время всматривался в лица, затем негромко сказал:

— Деньги не нашлись. Но у нас есть безошибочный способ узнать виновного. Старшина, прошу...

Галиев зычным голосом, как на обычных построениях, подал команду «Смирно!», вслед за нею — серию команд, будто на занятиях по физподготовке: «Кру-у-гом!», «Два шага вперед марш!..», «Присесть!», «Руки в упор ставь!..», «Выбросить ноги!..».

Все приняли положение упора. Галиев между тем продолжал:

— Поджать руки, оставаться на полусогнутых!.. По дрожи в руках мы и определим, кто взял деньги...

Андрей подумал: «Ясно, что в таком положении через некоторое время у каждого задрожат руки».

Старшина медленно шел вдоль строя и вдруг громко воскликнул безапелляционно-уверенным тоном:

— Так вот же он!..

Неожиданно для всех вскочил самый левофланговый, маленький, всего несколько дней назад прибывший на заставу солдат.

— Товарищ капитан! Товарищ старшина! Я же... Я... — начал было он и вдруг испуганно замолчал.

— Товарищ капитан, — Галиев официально взял под козырек, — какие будут указания?

— Распустите строй. Случай этот обсудим на общем собрании личного состава, — ответил Галиеву Самохин, нарочно не определяя дату собрания: надо было оставить время солдатам, чтобы они поговорили между собой об этом происшествии.

Трудно, очень трудно налаживалась жизнь на оперативном посту Аргван-Тепе. А боевая работа требовала от Самохина подготовленных, умелых во всех отношениях, дисциплинированных солдат.

ГЛАВА ПЯТАЯ В ЛОВУШКЕ

— Тельпек, тельпек! Кому тельпек!.. Брюки! Новые брюки! — выкрикивал Барат, прохаживаясь в толкучке шумного базара, прислушиваясь к тому, о чем говорили вокруг, присматриваясь к мелькающим перед ним лицам. За Баратом и бродившим по базару Абзалом наблюдал из окна милицейского оперпункта Яков, переодетый в старую форму железнодорожника.

Сегодня утром, намечая план действий с Лаллыкханом и Амангельды, они договорились, что Лаллыкхан в сопровождении Шакира пойдет искать старых друзей, адреса которых он хорошо помнил.

Амангельды с радистом Фархатом, тоже переодетым в родную национальную одежду, на ишаках объедут окрестности аула, посмотрят следы конных групп. В случае чего будут радировать уполномоченному НКГБ Диденко.

Кайманов, Абзал и Барат, пока остальные ведут предварительную разведку, отправятся на базар, рассчитывая на свое умение видеть и слышать.

Якову с его приметной внешностью и ростом в сто девяносто сантиметров трудно было остаться неузнанным. Зато Барата даже если кто и узнает, не беда: знакомым известно, что Барат воевал и по ранению вернулся с фронта.

— Тельпек! Новый тельпек! Брюки! Кому брюки! — время от времени выкрикивал Барат то по-курдски, то по-туркменски, и Яков видел, как он ловил на себе большей частью безразличные, а иной раз настороженные, подозрительные взгляды окружающих: дескать, такой здоровый лоб, а вот — на тебе! — трогует барахлишком на базаре. Взгляды смягчались при виде нашивки за ранение на выгоревшей гимнастерке Барата, его неловкой, все еще продетой в перевязь руки. Лишь два или три человека следили за Баратом с явно выраженным неудовольствием: самим, дескать, еды не хватает, а еще пришлых сюда, за тридевять земель, черти несут.

— Брюки! Брюки! Новые брюки! — кричал Барат, прислушиваясь, о чем говорят в толпе.

Абзал толкался в том конце базара, где торговали сеном, ячменем, половой. Именно там могли появиться бандиты, закупающие фураж.

Из своего укрытия Яков заметил, что Абзала цепким взглядом изучал парень с непропорционально длинным туловищем и короткими ногами, с хурджинами, перекинутыми через плечо. Абзал, мельком взглянув на парня, стал прицениваться к ячменю. Видимо, он предложил такую цену, что хозяин ячменя сначала опешил, а потом раскричался, зло размахивая руками. Абзал, огрызаясь и отплевываясь, торопливо пошел от негр. Через некоторое время остановился рядом с окном, за которым стоял Яков.

— Ёшка, следи за длинным парнем с хурджинами, — сказал он, — это сын Баба´-Беге´нча. Сам Баба тоже наверняка где-то здесь.

— Понял. Подстраховывай Барата, — приоткрыв форточку, ответил Яков. Ему не надо было объяснять, кто такой Баба-Бегенч.

Большинство людей меняли вещи на продукты по нужде, а не из корысти, но Яков видел, что не только из-за продуктов пришел на базар кое-кто, вроде старого контрабандиста Баба-Бегенча и его сына.

Мелкооптовые перекупщики опия, торговцы в розницу, даже фуражиры с верблюдами, нагруженными джегурой, сеном, рисом, баранами, были здесь. Всех их отмечал зоркий опытный взгляд Якова.

Были здесь не только заготовители продуктов и фуража, а и кое-кто из старых знакомых Якова по стычкам на границе. Значит, в окрестных песках могли таиться нелегальные группы...

— Тельпек! Тельпек! Новые брюки! — на разные голоса повторял Барат.

— Эй ты, что хочешь за свои брюки?

Еарат обернулся. Перед ним стоял, пытливо всматриваясь в его лицо, старик, которого больше интересовал сам продавец, чем брюки.

— Хочу полпуда джегуры, — не задумываясь ответил Еарат.

— Много захотел. До конца войны не продашь свои брюки... А что еще у тебя есть?